Затеянная Гейдрихом военная игра должна была выглядеть полностью реалистичной: какие бои без погибших? «Нам нужны неопровержимые доказательства польского нападения – и для иностранной прессы, и для немецкой пропаганды», – считал шеф СД. Возникал вопрос: где взять трупы? Циник Гейдрих решил и эту проблему: «тела погибших» дадут концентрационные лагеря. Во славу Третьего рейха заключенные получат смертельные инъекции, и затем эти «человеческие консервы» (так определял их жуткий язык гестапо) будут доставлены на место действия в Верхнюю Силезию.

В первые дни августа Гиммлер с Гейдрихом посвятили в свой план фюрера. У него забилось сердце. Вскоре после этого телетайпы Главного управления СД отстучали приказ командирам 23-го и 45-го штандартов СС, дислоцированных в районе населенных пунктов Гляйвиц-Бойтен-Оппельн: безотлагательно направить на Вильгельмштрассе лиц, владеющих польским языком, для выполнения специального задания.

Примерно в это же время к начальнику полиции безопасности и СД был вызван оберфюрер СС доктор Герберт Мельхорн. Гейдрих поручил ему подготовку акции в районе Хохлиндена. Затем в кабинете Гейдриха щелкнул каблуками штурмбаннфюрер СС Альфред Науйокс, соратник по дням становления СД. На нем был захват радиостанции.

Цель операции – «создать видимость, чтобы переложить вину за грядущие события…» – Науйокс понял с полуслова. Гейдрих приказал штурмбаннфюреру отобрать шесть человек понадежнее и отправиться в Гляйвиц; там обосноваться, произвести разведку местности и ждать сигнала. Кодовая фраза «бабушка умерла». Гейдрих предупредил: «Первое: по поводу этой истории вы не имеете права связываться ни с каким немецким ведомством в Гляйвице. Второе: никто из вашей группы не должен иметь при себе документов, указывающих на принадлежность к СС, СД или полиции, и вообще, ничего немецкого».

10 августа Науйокс, отобрав пять человек из своей службы и прихватив одного с польским языком для зажигательного выступления, отбыл в Гляйвиц. Там группа разместилась в двух гостиницах. Разведка на местности показала, что радиостанция находится за городом, на Тарновицком шоссе, причем территория, окруженная двухметровым проволочным забором, практически не охраняется.

А Гейдрих собрал у себя других фигурантов для заключительного совещания. Роли были распределены следующим образом: начальнику управления «СД-заграница» бригадефюреру СС Хайнцу Иосту надлежало раздобыть польское обмундирование; оберфюреру СС Отто Рашу – организовать нападение на лесничество, а оберфюреру СС Мельхорну – освободить территорию вокруг местечка Хохлинден от расположенных там подразделений вермахта и координировать действия «нападающих» и «защитников». Оберштурмбаннфюрер СС Оттфрид Хельвиг с группой переодетых в польскую форму эсэсовцев будет с юга (то есть со стороны Польши) атаковать Хохлинден, а штандартенфюрер СС Ганс Трумлер возглавит «пограничников», защищающих городок. На шефа гестапо оберфюрера СС Генриха Мюллера возлагалась доставка и распределение «консервов» по местам боев.

К середине августа приготовления были уже в такой стадии, что Гиммлер с Гейдрихом могли снова рапортовать Гитлеру. После этого фюрер своим приказом открыл для СД доступ к секретным вещевым складам вермахта. Сохранилась запись в книге группы Абвер-II от 17 августа 1939 года: «Фюрер поручил руководителю управления адмиралу Канарису предоставить 250 комплектов польского обмундирования для мероприятия рейхсфюрера СС Гиммлера». В соответствии с этим капитан Динглер, офицер контрразведки при штабе округа в Бреслау, получил указание передать польскую форму уполномоченному СД. Абвер-II предоставил польское оружие и солдатские книжки. Бригадефюрер Пост отдал распоряжение доставить полученное в помещение школы СД в городке Бернау севернее Берлина, на территории которой эсэсовцы, отобранные для операции, репетировали «ночное нападение польских войск» и разучивали слова польских команд.

Большой части статистов выдали польские мундиры, карабины и по 30 патронов. Группам, атакующим лесничество и таможню, отводилась роль польских партизан. «Одеждой этих парней служили зеленые рубахи, штатские пиджаки и разномастные брюки. На голове – обычные шляпы и кепки», – рассказывал впоследствии хауптшарфюрер СС Йозеф Гржимек.

К 20 августа все было готово. Мельхорн собрал участников в актовом зале школы и в деталях изложил им суть «особо секретного задания на границе». После этого эсэсовцы загрузились в закрытые грузовики и выехали к местам назначения.

Гржимек вспоминал: «Перед отъездом нам категорически запретили в течение поездки высовываться из машин, общаться с посторонними, вступать в разговоры». Через два дня к Гейдриху пришли донесения, позволившие заключить, что акцию можно начинать в любой момент. 23 августа Гитлер решил, что Польская кампания откроется 26 августа в 4.30 утра.

Гейдрих был бы менее самоуверенным, знай он, что противники режима из абвера уже тщательно изучают запись гитлеровской речи, произнесенной перед генералами 22 августа, где кроме всего прочего содержалось неопределенное, но оказавшееся, по сути, верным заявление диктатора о том, что он намерен послать парочку рот вермахта на границу с целью разыграть польское нападение в Верхней Силезии. Эти выписки попали в руки лидера оппозиционной молодежной организации Германа Мааса, а он через берлинское бюро агентства Ассошиэйтед Пресс переправил их в английское посольство. Так что уже во второй половине дня 25 августа правительство Великобритании располагало сведениями, что Гитлер собирается начать войну против Польши, прибегнув к целевым провокациям на границе.

Однако операции грозила и другая опасность, о чем Гитлер и не подозревал, отдавая приказ на следующее утро начать военные действия против Польши. Это было 25 августа в пятнадцать часов. Гейдрих тут же схватился за телефон и дал последние указания. Науйоксу было сказано, чтобы не выходил из гостиницы, так как в любую минуту ожидается сигнал к действию. Мельхорн получил приказ послать группу Хельвига к границе. А Мюллер направил в пункты назначения свои грузовики с трупами заключенных.

Тогда-то и случилось нечто такое, чего Гейдрих никак не просчитывал, – Гитлер отменил войну. Вечером 25 августа в рейхсканцелярию пришло два сообщения, заставившие диктатора приостановиться: итальянский посол довел до сведения Гитлера, что дуче не может участвовать в военной авантюре, а из Лондона передали, что Англия только что заключила договор о взаимопомощи с Польшей.

Фюрер спешно вызвал к себе генерал-полковника Вильгельма Кейтеля. Выбежав к нему навстречу, Гитлер закричал: «Все отменить! Срочно Браухича ко мне! Мне нужно время для переговоров».

Часы показывали 18.30. Кейтель бросился к телефону и, связавшись с главнокомандующим сухопутными войсками генерал-фельдмаршалом Браухичем, передал директиву: «Операцию по плану „Вайс“ прекратить в 20.30 в связи с изменившимися политическими обстоятельствами». С огромным трудом удалось остановить запущенную военную машину. Гейдрих старался. В Верхнюю Силезию полетели приказы свертывать операцию. Однако с группой Хельвига, которая давно была уже на польской территории, Мельхорн связи не имел. В итоге диверсанты Хельвига обстреляли таможенный пункт Хохлинден и получили вооруженный отпор. Только вмешательство шефа гестапо Мюллера остановило перестрелку.