Тем вечером Филипп-Август потерпел унизительное поражение. Большая часть его обоза была утрачена, включая его собственные пожитки, королевскую печать и часть королевского архива Капетингов. Большинство французских воинов были убиты или захвачены в плен. Ричард Львиное Сердце упорно преследовал французского короля, но, когда Филипп свернул с дороги и спрятался в расположенной неподалеку церкви, английский король проехал мимо. Филиппу чудом удалось избежать плена. Анжуйцы вернулись в Вандом около полуночи, нагруженные добычей и ведя за собой пленных, а Уильям получил особую благодарность короля.

Долгая война рядом с Ричардом

Король Ричард многого добился в 1194 году, спася Нормандию и анжуйские владения от полномасштабного французского вторжения. Капетинги были обескровлены и посрамлены. Но Филипп-Август все еще удерживал северо-восточную Нормандию и, что еще важнее, контролировал Жизор и Нормандский Вексен, в результате чего Руан оставался уязвимым, а французы имели большое влияние. Следующие четыре года своего правления Ричард Львиное Сердце посвятил войне в Северной Франции, стараясь вернуть или компенсировать эти потери. Он хотел во что бы то ни стало изменить баланс сил в пользу анжуйцев. В 1196 году он вступил в союз с графом Тулузским (благодаря его женитьбе на младшей сестре Ричарда Джоанне), тем самым положив конец вражде на юге. Теперь Львиное Сердце мог всецело посвятить себя Нормандии и северу. Также следует отметить, что после 1194 года король, наконец, отменил давний запрет на рыцарские турниры в Англии, положив начало ряду спонсируемых короной состязаний. Это было признание значения таких турниров для подготовки к войне.

Все это время Уильям Маршал или сражался рядом с Ричардом, или был одним из его ведущих командиров. Он редко бывал в Англии – известно, что его визиты имели место осенью 1194 года, весной 1196 и осенью 1198 года. Все это время его английскими владениями управляла его супруга и надежные управляющие. Изабелла определенно навещала супруга в Нормандии, поскольку все это время продолжала исправно рожать детей. Некоторые члены его военной свиты также были с хозяином в Нормандии. Джон д’Эрли, уже ставший рыцарем, вероятно, оставался вместе с хозяином все время, другие регулярно путешествовали через Канал – Николас Авен, Уильям Валеран и т. д. «Племянник» Маршала – незаконный сын его покойного старшего брата, Джон Маршал – к этому времени тоже был членом свиты, и был в большой милости у хозяина.

Только после обороны Вандома между Уильямом Маршалом и королем Ричардом возникли тесные узы дружбы. Пусть Маршал не участвовал в Третьем крестовом походе, но в ходе военной кампании на севере Франции они стали настоящими товарищами по оружию. Уильям заслужил полное и безоговорочное доверие своего монарха. В прошлом Маршал служил послом для короля Генриха II, и летом 1197 года ему была поручена та же роль королем Ричардом I. Уильям возглавил делегацию, в которую вошли Питер де Прео, Джон Маршал и ряд других рыцарей, которая отправилась к Балдуину IX, графу Фландрскому. Уильяму было поручено уговорить нового графа отказаться от политики поддержки Филиппа-Августа, которую проводил его предшественник. Он получил более 1000 марок на покрытие расходов – знак роскоши и щедрости, призванный привлечь Балдуина. У Маршала был и свой интерес к этому делу, поскольку его право на получение доходов Сент-Омера (города, подчинявшегося графу Фландрскому), вероятнее всего, было аннулировано после того, как король Филипп в 1193 году захватил Артуа. Если Фландрия снова станет анжуйской, французов можно будет вытеснить из Сент-Омера, и источник доходов появится снова. Великолепное посольство оказалось плодотворным. Тем же летом Балдуин официально покинул короля Франции и присоединился к Ричарду в ответ на выплату 5 тысяч серебряных марок. Тем самым интересам Капетингов в Северной Франции был нанесен чувствительный удар.

Уильям был одним из немногих людей, которые имели неограниченный доступ к королю и могли себе позволить говорить с ним откровенно. Эта близость стала заметной после того, как Ричард Львиное Сердце появился, кипя от ярости, после беседы с папским легатом Питером из Капуа. Питер явился в Нормандию в надежде договориться о мире между династиями анжуйцев и Капетингов и новом Крестовом походе. Понятно, что Ричард был раздражен вмешательством Рима. Ведь папство и пальцем не шевельнуло, когда Филипп-Август в 1193 году вторгся на анжуйские территории, хотя Рим должен был защищать его владения как крестоносца. Также папа не вмешивался, пока Ричард находился в плену. «История» на редкость язвительна в отношении папской коррупции и замечает, что все послы в Рим должны привозить с собой реликвии Святого Злата и Святого Сребра – самых достойных святых мучеников в глазах Рима. Папский легат Питер из Капуа также был назван недостойным доверия, исключительно опытным в искусстве обмана и уклончивости. Избавившись от легата, Ричард был настолько зол, что «не мог произнести ни слова. Он лишь тяжело дышал и пыхтел от ярости, как дикий кабан, раненный охотником. Питер поспешно сбежал, даже не задержавшись, чтобы забрать свой крест, очевидно убежденный, что, сделав этого, лишится кое-чего более важного – своих гениталий». Возвратившись в свои комнаты, Ричард велел закрыть двери, но Уильяму было разрешено войти. Постепенно ему удалось успокоить короля и убедить его, что любой мир, согласованный в этот момент, будет более убыточным для Франции.

Маршалу к этому времени было уже около пятидесяти, тем не менее в бою он все еще оставался на передовой – командовал контингентами, а иногда и сам бросался в самую гущу сражения. Завладев частью Верхней Нормандии и большим участком границы герцогства, анжуйцы в 1197 году смогли пересечь границу и стали угрожать занятой французами территорией в регионе Бове. В мае Уильям был отправлен на захват крепости Милли-сюр-Терен (в пяти милях к северо-западу от Бове). Рассказ «Истории» об этом сражении несколько вводит в заблуждение, поскольку указывает, что Ричард I участвовал в нем. Другие источники ясно дают понять, что вместе с Уильямом сражался Иоанн. Судя по всему, и здесь биограф Уильяма постарался скрыть любые намеки на связь с графом.

Замок Милли был хорошо защищен – сухим рвом, высокими стенами и опытным гарнизоном. Тем не менее Уильям и Иоанн начали лобовую атаку, понадеявшись на быстрое развертывание осадных лестниц и свое численное большинство. Увидев первую волну анжуйских рыцарей, французы обрушили на них град стрел, а когда они приблизились и попытались подняться, на них стали бросать огромные куски дерева и использовали огромные вилы и цепы, чтобы сметать их со стен. Но атака продолжалась. Контингент Маршала добился некоторого успеха и сумел поставить пару осадных лестниц. В это время французы на парапете сумели сбросить одну тяжело нагруженную людьми лестницу со стены. Та разбилась, и многие рыцари были ранены. Посмотрев вверх, Уильям понял, что рыцарь из Фландрии Ги де Лабрюйер забрался на стену, где его сразу окружили французы, и Ги был пронзен острыми пиками.

Маршал бросился вперед в сухой ров и, как был, в доспехах и с мечом в руках, сумел выбраться на противоположной стороне. Он забрался по оставшейся лестнице, перелез через парапет и стал разить врага направо и налево. Это был смелый поступок, и вид Маршала, отчаянно сражающегося на стене, вдохновил анжуйцев и фламандцев продолжать наступление. Но сам Уильям поставил себя в весьма опасное положение. Один из ведущих воинов гарнизона крепости, Уильям Монсо, ринулся вперед. Он бежал прямо на Маршала, «ясно показывая свое намерение причинить ему вред». Следует отметить, что Маршал был уже не молод, и восхождение вверх по осадной лестнице в доспехах далось ему нелегко. Тем не менее он сумел нанести мощный удар мечом по голове Монсо. Удар оказался настолько сильным, что рассек шлем француза и надетый под ним кольчужный капюшон и поразил его плоть. Рыцарь остановился и, потрясенный, рухнул без чувств. Маршал и сам не слишком твердо держался на ногах и потому сел на поверженного рыцаря, чтобы удержать его, а анжуйские войска с новыми силами бросились в атаку.