* * *

Джима не должен было здесь находиться. Родители заверили Линдси, что он не придет.

Линдси гостила на Хидден-Вэлли. Она приехала к отцу с матерью на первый воскресный обед после долгого перерыва, последовавшего за тем разговором у дома Гриффитов. Кроме родителей, здесь присутствовал Джо, напичканный лекарствами, хмурый и, в отличие от других братьев, остро сознающий свое нездоровье. Тем вечером в доме Гэлвинов все было мирно и спокойно, пока не появился Джим.

Отец сразу же попросил его уйти. «Джим, тебе сюда не надо, пожалуйста, поезжай домой».

«Чего это мне сюда не надо?» – сказал Джим.

Мими молчала.

Линдси прикусила губу. Не помогло. Она сорвалась. Вскочила на ноги и проорала: «Ты, чертов подонок! Ты же насиловал меня!»

Джим находился не в лучшей форме. Жена и сын бросили его, он сидел на таблетках и сильно располнел от их побочных эффектов. Однако он не собирался ничего признавать и был готов дать отпор. Схватив лежавшую неподалеку гитару, Джим расколотил ее вдребезги и принялся вопить во все горло: «Ты врешь! Ты все выдумала!»

При этом Джим не утратил способности понимать обстановку. Он заметил, что его не слышат. А затем он обратил внимание на отца, который велит убираться и никогда не попадаться ему на глаза.

Джим ушел. Остаток вечера Линдси проплакала. Родители оставили ее в покое и мыли на кухне посуду. Утешал ее Джо. «Ты не врешь. Я знаю, ты не врешь», – приговаривал он, обнимая сестру за плечи.

В последующие годы Линдси часто будет вспоминать о том, как ей поверили брат Джо и отец.

Глава 27

Исследования с помощью новейшего оборудования, в частности трехмерных и позитронно-эмиссионных томографов, показали наличие физиологических отличий в головном мозге некоторых больных шизофренией. Сейчас эти и другие технологии используются в Национальном институте психиатрии в Вашингтоне. Сотрудники под руководством психиатра Линн ДеЛизи стараются выявить определенный генетический маркер в семьях, где есть больше одного шизофреника…

Для исследований нужны как больные, так и здоровые члены семей. Пациенты будут продолжать лечиться у своих врачей, а участники исследования получат вознаграждение.

Заинтересованные в участии могут позвонить доктору Линн ДеЛизи по телефону 496-3465.

Газета The Washigton Post от 20 июля 1984 года

Сидя за большим деревянным столом на кухне дома на улице Хидден-Вэлли, Линн ДеЛизи воочию убеждалась в том, какое бремя несла Мими все эти годы.

По причине слабого здоровья муж не работал. Дон мог помогать по дому и даже водить машину, но каждый вечер он засыпал с мыслью о том, вспомнит ли завтра то, что прочитал сегодня.

Старший сын, Дональд, теперь тоже по большей части сидел дома. Трое других нездоровых сыновей, Джо, Питер и Мэтт, перемещались между больницей, родительским домом и своими квартирами, откуда их неизбежно выгоняли арендодатели. Даже Джим время от времени околачивался здесь, пока его не обнаруживал и не выгонял Дон.

Сейчас агрессивность мальчиков проявлялась меньше. Все они стали старше и более или менее постоянно сидели на лекарствах. Чем-то занимать их, контролировать лечение, возить на приемы к врачам, раздавать таблетки – все это лежало на плечах Мими.

С учетом происходящего ДеЛизи не могла не поразиться хорошему настроению Мими. «Нельзя же упиваться своим горем ежедневно», – любила говорить миссис Гэлвин.

За годы, предшествовавшие появлению ДеЛизи в доме Гэлвинов, единственной общепризнанной теории возникновения шизофрении не появилось. Точное понимание механизмов этого заболевания оставалось загадкой, и баталии между сторонниками влияния наследственности и среды по большей части продолжались. Впрочем, без особой шумихи, кое-что постепенно изменялось.

Спустя тридцать лет теория шизофреногенной матери утратила свои позиции. В 1982 году австралийский психиатр Гордон Паркер опубликовал в The Journal of Nervous and Mental Disease обзор исследований по теме шизофреногенной матери, из которого следовало: хотя эмоционально холодные и деспотичные материи бесспорно существуют, нет никаких доказательств, что их дети больше подвержены риску заболеть шизофренией. В следующем году серьезные изменения произошли в клинике Чеснатт Лодж – заведении, где со времен руководства Фриды Фромм-Райхманн упорно отрицали все предложения отнестись к шизофрении как к биологическому заболеванию. Работающий там психотерапевтом с 1970-х годов Томас Макглашан поделился результатами изучения всех историй болезни пациентов, лечившихся в клинике с 1950-го по 1975 год. Он сделал вывод, что врачам удалось несколько улучшить состояние или вылечить только треть из них. Если психоаналитики из Чеснат Лодж считали, что правильная психотерапия способна исцелять практически любого психически больного пациента, то тридцать три процента успешных случаев не давали им особого повода гордиться собой. Особенно на фоне куда более высокого процента излечения психических симптомов, о которых заявляла фармацевтика. «Фрида… начала великий эксперимент. Перед вами точные данные. Эксперимент оказался неудачным», – сказал тогда Макглашан.

После нескольких десятилетий дискуссий мнения о шизофрении постепенно консолидировались вокруг физической природы этой болезни. В 1983 году на «Шоу Фила Донахью»[60] выступал психиатр из Национального института психиатрии Э. Фуллер Тори. Как раз тогда он выпустил свой исключительно влиятельный и популярный труд «Шизофрения. Книга в помощь врачам, пациентам и членам их семей»[61]. Доктор продемонстрировал аудитории томограммы головного мозга здоровых людей и шизофреников. Снимки последних отличались от нормальных, на них было явно видно, что у мозга больных увеличены желудочки. «Вы видите картину заболевания головного мозга», – сказал Тори. В том же году он и его коллеги из лаборатории Ричарда Уайетта опубликовали исследование, исключившее возможность увеличения желудочков вследствие применения нейролептиков. Различие обуславливалось именно болезнью, а не медикаментами. Тори пошутил, что те, кто не признал физическую природу шизофрении, по всей вероятности просто слегка отстают по чтению. «К сожалению, в психиатрии есть прослойка людей, читающих только журнал National Geographic. Они пока не в курсе», – сказал он.

Наступала эпоха биологической психиатрии, следом за которой шла психофармакология. Выпущенная в 1980 году третья редакция DSM сузила диагностические критерии шизофрении и сделала ее в меньшей степени синдромом и в большей специфическим заболеванием. Исходя из этих новых критериев, неверный диагноз поставили в Чеснат Лодж даже Джоанне Гринберг, автору «Я никогда не обещала тебе сад из роз». Как объявила в 1981 году группа ученых, у неадекватной девочки-подростка была вовсе не шизофрения. Скорее всего, она страдала соматоморфным расстройством, некогда известным под названием «истерия». Ее мучили мимолетные галлюцинации, сопровождающиеся острыми, но недолгими физическими болями. Похоже, что у одной из самых известных шизофреничек вообще не было этой болезни.

Однако провозглашать победителей в войне между сторонниками влияния наследственности и среды еще рановато. Традиционная психотерапия выглядела загнанной в угол, и