И лекция продолжилась в том же ключе, с фактами, теориями, театральными постановками и комедийными импровизациями, что истощало аудиторию не меньше, чем преподавателя.

— В следующем семестре я расскажу вам о различиях между материей, антиматерией, темной материей и отрицательной материей, — завершил выступление Болито.

Валорхенд задержалась в аудитории, Облонг сделал то же самое. Проигнорировав историка, она сходу задала Болито вопрос (не произнеся никаких слов благодарности или комплиментов):

— Полагаю, что антиматерии нужна антипериодическая таблица элементов?

Болито был достаточно умен, чтобы понять — обычными любезностями от Валорхенд не отделаться.

— Само собой, к тому же антиматерия может складываться точно так же, как и материя.

Выходя за дверь, она обернулась, чтобы бросить еще один взгляд на Болито, — весьма нарочитым, явно отработанным движением.

— Думаю, мы еще встретимся, — сказала она.

В ответ Болито осторожно похлопал ее по плечу. Со стороны могло показаться, что только что были установлены первичные дипломатические отношения, но Облонг почувствовал более глубокий интерес, особенно со стороны Болито, правда, понять все тонкости ситуации не смог.

Он ухватился за представившуюся возможность.

— Это было великолепно, профессор! Смею заметить, что после всего пережитого вам бы не помешало чем-нибудь взбодриться.

— Я как раз придумал новый подбадриватель — «Пламя терна», но с этим придется подождать. У меня, видите ли, «пошел клев».

Тут же материализовалась мисс Тримбл и увела Облонга прочь.

— Профессор имеет в виду ночную работу — вы его теперь неделями видеть не будете.

И так, пав жертвой манящего голоса в голове, который вечно жаждет того, чего у тебя нет, Облонг с грустью поплелся домой. «Пламя терна», несомненно, разрешило бы все его литературные затруднения так же легко, как огонь плавит воск.

Записку опустили в ячейку Стриммера в привратницкой. Водяной знак с головой горностая на конверте указывал на отправителя точнее любой подписи. Вложенная записка оказалась предельно лаконичной:

Фраза «с наилучшими пожеланиями» вызвала у Стриммера улыбку. Этот человек явно не видел смысла в излишних любезностях. В письме ничего не говорилось об ответе. Сэр Веронал прекрасно знал, что Стриммер придет. Но, как бы там ни было, торопиться он не будет.

У Стриммера возникла еще одна дилемма. Сведения о целой библиотеке старинных книг сэра Веронала успели просочиться в народ благодаря Облонгу и детям, которых младший Сликстоун приглашал в поместье. Все говорило о том, что владелец поместья мог бы неплохо заплатить за «Книгу римских рецептов». Но, даже если сделка не состоится, Сликстоун может помочь Стриммеру разобраться с содержанием находки. В последнем предложении послания сквозила странная неоднозначность. Стриммер припомнил, как живо сэр Веронал интересовался Фласком. Но что именно заботило пришельца, текущая работа Северной башни или ее история, — а может, и то и другое вместе? «Кто не рискует, тот не пьет шампанское», — наконец решил Стриммер. По какой-то причине ему не хотелось подводить отправителя.

Когда Стриммер подошел к двери дома номер 13 по Олд Лей Лейн, та оказалась незапертой. Стены, хоть и выглядели голыми, были выкрашены со вкусом, и полы блистали чистотой. То, что сэр Веронал смог найти пустой дом на шумных улицах Ротервирда, красноречиво говорило о широте его возможностей, а также о пособничестве Сноркела.

Пристрастие хозяина поместья к свечам прослеживалось и здесь: на украшенных медью деревянных подсвечниках в коридоре, а также на лестничной площадке второго этажа можно было заметить остатки кремово-желтого воска. Мерцание новой свечи освещало единственную просторную комнату второго этажа.

Два стула стояли друг напротив друга возле круглого стола, на котором возвышался старинный графин тонкой работы из граненого стекла, а также два бокала ему под стать. В графине была вода со льдом и дольками лайма. Все указывало на то, что это и есть «нейтральная территория».

Сэр Веронал вышел из тени и поприветствовал Стриммера.

— Присядем?

Они сели. Стриммеру это понравилось — сразу к делу.

Сэр Веронал наполнил бокалы.

— Я предлагаю установить ряд правил. Мы не будем друг другу врать, но можем воздерживаться от ответа на любой вопрос или любую часть вопроса. Спрашиваем по очереди. Меня не интересует степень вашей причастности к прискорбному выступлению вашей коллеги на моей вечеринке. Что меня интересует, это любая информация, которую вы сможете мне предоставить, злости я не держу. Полагаю, вы стоите на тех же позициях. — Сликстоун помолчал, а затем добавил спокойным тоном: — Сам факт нашей встречи и любые сведения, полученные во время нее, являются конфиденциальными, под страхом смертной казни.

Стриммер кивнул.

— Поскольку я сам вас пригласил, вы можете спрашивать первым.

— Зачем вы купили поместье?

— Я ищу свое прошлое, а оно прячется где-то здесь. Я полагаю, что мою память стерло некое событие катастрофического характера, которое ex hypothesi[30] вспомнить я не могу.

Сэр Веронал сказал правду о причинах своего появления в Ротервирде. Не упомянул он только о том, что открылось с тех пор ему в снах.

«Какая удивительная откровенность, — подумал Стриммер. — Правда, у нас нет никаких сведений о том, что сэр Веронал уже бывал в Ротервирде. Очередная чертова загадка».

Настал черед Сликстоуна:

— Вы когда-нибудь полностью исследовали Северную башню?

— Я знаю, что над моим кабинетом находится старая, давно заброшенная классная комната. — Стриммер решил быть более откровенным — кто не рискует, тот не пьет шампанское. — Раньше там находилась обсерватория, но теперь телескоп исчез.

Сэр Веронал с благодарностью улыбнулся.

Стриммер решился на следующих ход.

— Вам это о чем-нибудь говорит? — спросил он и положил на стол тонкий томик в кожаном переплете.

Сэр Веронал прищурился. Он поднял книгу, обнюхал ее, потер корешок указательным пальцем и попытался взвесить книгу на ладони. На самом деле это было притворство — Сликстоун узнал ее в тот самый момент, когда увидел название: «Книга римских рецептов». В конце концов его память стремительно возвращалась, между одиночными событиями появлялось все больше связей. Пока Сликстоун пытался подавить возбуждение, у него перед глазами распахивалось все больше закрытых дверей. Он исследовал обложку и страницы, одну за другой, с помощью увеличительного стеклышка в золотой оправе. Затем поднес к свече корешок с загадочным названием. Много времени ушло на изучение фронтисписа книги с сидящим над монограммой дьяволом.