— Визави наверняка был мужчиной — посмотрите на туфли, на платье. — Когда она кивнула, Солт продолжил: — Мы уже наблюдали один необъяснимый удар молнии в последние недели, помните?

— Но какой мотив мог быть у Сликстоуна? — Последнее замечание Орелии вырвалось против ее воли: — Они все это прикроют. Не говори в Городском совете, что здесь были я и Облонг. Ты сам нашел тело.

Облонг в который раз почувствовал, что его задвигают на второй план.

Все трое вышли из сада. Солт договорился с гробовщиком о переносе тела, Облонг вернулся домой, а Орелия вошла в дом миссис Бантер, воспользовавшись ключами из ее сумочки. Дом казался нетронутым. Ворох платьев на кровати указывал на острое желание произвести впечатление — при этом миссис Бантер никогда не проявляла ни малейшего намерения искать замену мистеру Бантеру.

Орелия поднялась в верхние комнаты башни и здесь обнаружила такую сторону характера своей тетки, о которой прежде и помыслить не могла. Уже два мощных телескопа на штативах могли показаться достаточно странным зрелищем, но кроме них обнаружились целые ряды стоящих в алфавитном порядке записных книжек, страницы которых ясно указывали на вуайеристскую одержимость хозяйки жизнью других горожан, поскольку были исписаны наблюдениями за ними. Орелия содрогнулась. Она знала предназначение всего этого арсенала: социальный шантаж.

Но любопытство — заразный порок. Орелия не смогла воспротивиться соблазну и заглянула в одну из книжек. Едкие комментарии миссис Бантер не могли доставить читателю никакого удовольствия: взять хотя бы замечание о том, как Фангин удручающе часто и «без жены» наведывается в «Душу подмастерья» с тех пор, как его уволили. «Пропащий человек», — писала тетка. Раздражение вызвало и то, как миссис Бантер подробно и точно расписывала ночные похождения самой Орелии: «Идет на вечеринку, возвращается опять одна». Правда, такой вид досуга предпочитали не все — Виксен Валорхенд, судя по всему, ночами скакала по крышам.

Орелию обдало жаром. Показав эти книжки властям, она замарала бы добрую память о тетке, но хранение таких вещей было серьезным нарушением «Исторических предписаний».

Если сомневаешься, тяни время.

Она вернула записные книжки на место и сложила телескопы — и только после этого заметила, что том под названием «Cа-Со» исчез. «С» — значит Сликстоун? Разумеется, ее тетка не была настолько глупа, чтобы шантажировать сэра Веронала, — но если все же шантажировала, то чем? Он почти не выбирался из поместья.

Орелия обратила внимание на настольный дневник миссис Бантер — повествование о бесконечной череде вечеров игры в бридж и коктейльных суаре, прервавшейся в конце февраля. Дальше шли чистые страницы, с одним исключением — визитом леди Сликстоун. Орелия вспомнила подавленное состояние тети после приема у Сликстоуна и почувствовала, что упускает какую-то деталь.

Но ей не удалось скрыть свои чувства за рациональным анализом. Гнетущая педантичность теткиных записей, вина за то, что между ними не было теплых отношений, и мысль, что она могла бы предотвратить трагедию, если бы знала больше, окончательно ее раздавили. Орелия упала на колени перед кроватью и залилась слезами.

Когда она наконец вернулась в магазин «Безделушки и мелочи», на пороге уже стоял представитель Городского совета, готовый изложить предсказуемо отшлифованную версию трагической кончины миссис Бантер.

В Ротервирде не было полицейской службы, поэтому все смерти расследовал городской гробовщик Морс Валетт — один из главных завсегдатаев сноркеловских вечеров.

Невероятные обстоятельства гибели миссис Бантер всполошили мэра.

— Как странно, — сказал Валетт. — Либо ее визави смылся, либо вообще не пришел.

— Вы подозреваете его в чем-нибудь?

Валетт продолжил гнуть свою линию:

— Если припомните, Ваша Честь, на приеме уже приключился один инцидент с электричеством. Совпадение, возможно, но есть повод для сомнений…

— «Н» значит «несчастный случай», — твердо сказал Сноркел. — Не усложняйте. Загорелся фонарь и убил женщину электрическим разрядом. Ей не повезло, но так бывает. А что касается этого визави, то он или не пришел, или пришел, но не заметил тело в темноте. Кто ближайший родственник?

— Орелия Рок из магазина «Безделушки и мелочи».

— Творческая личность, верно? Творческие — они самые противные. Закрывайте дело, Валетт, закрывайте его и все.

Валетт подумал о его милости, о его прекрасной резиденции, о плюшевой обивке сиденья у рикши его милости.

Раскачивать лодку, в которой сидишь, — это, как правило, не самый разумный выбор. Он вывел «несчастный случай» на обложке блестящей новенькой папки с подзаголовком «Миссис Дейрдре Бантер (покойная)».

Соответствующая заметка в ротервирдской «Хронике» показалась такой же бесцветной и даже несколько безвкусной, по мнению тех, кто знал о реальных обстоятельствах инцидента. Она представляла собой точное отражение тех слов, которыми Морс Валетт сообщил о происшествии Орелии:

Закрыты в дань уважения! Наверное, в этот самый момент рабочие уже копошились в Гроув Гарденс, прикручивая новые провода, перекрашивая изгородь и заметая оставленные на гравии следы. Платье и туфли миссис Бантер вернули, но часы — нет.

Перо Мармиона Финча вывело дату, сведя очередную жизнь к статистическому показателю в большом реестре, где в алфавитном порядке соседствовали друг с другом прибывшие и убывшие граждане (чьи имена были начертаны зелеными и красными чернилами соответственно).

До недавнего времени, прежде чем миссис Бантер подвергли необъяснимому остракизму, она была подругой или скорее соперницей миссис Финч, и женщин объединяло общее желание продвинуться по социальной лестнице и вращаться в высших кругах Ротервирда. Финч с недоверием отнесся к натянутым объяснениям Городского совета касательно этих тревожных событий.

— Здоровье у нее было крепкое, — признался Финчу доктор миссис Бантер чуть ранее. — Должно быть, ее сгубила пыльца цветущих растений.

В памяти Финча всплыло слово «архитектор». Он редко пересматривал тяжелые фолианты, в которых хранились оригинальные чертежи старейших зданий города; их исторический язык был слишком специфичен даже для него. Но сейчас Финч раскрыл план Эскатчен Плейс — созданную одним человеком фантазию из кирпичей, деревянных балок и цемента. Имя проектировщика: Перегрин Бантер.