Огарик рвался попрактиковаться во врачевании, но я его остановил:

– Ни к чему им знать, что ты маг.

– Так я… А вдруг умрут?

Положение парней действительно было не ахти. По рубахе возницы расплывалось кровавое пятно – мое копье вошло довольно глубоко. Один из воинов так и сидел с арбалетным болтом в груди, хотя выглядел сносно. Легче всех, возможно, отделался оглушенный, он все еще не пришел в сознание. Мне было все равно, но вот парень:

– Я сейчас повязку наложу.

Огарик смотрел на меня не моргая. Как ему отказать, я не знал, но и возиться с этими воинами очень не хотелось.

– Нельзя, понимаешь, нельзя.

– А я как будто перевязываю, они даже не почувствуют.

– Почувствуют, – подключился к разговору Шван. – Я знаю, меня лечили алтыри. Надо мазью какой-нибудь мазать. Будет казаться, что от нее эффект.

– Поищи в карете, – попросил я старика.

– А почему ты тогда ожог Клопу мазью предложил лечить, а не сам стал? – спросил я Огарика, пока мы ждали Ларка и Швана, изучавших в карете трофеи.

– Если просто магией лечить, то неправильно кровь потом идет по телу и шрамы остаются, лучше мазью.

Ларка я зарекся брать даже в качестве устрашения противника – эффект обратный.

– Либалзон Борокугонский! – крикнул из дверей повозки дед.

– Шван, я ведь не его родословную послал изучать!

– Тут костюмов много женских и мужских, а больше ничего. На облучке немного продуктов, но… наверное, на самый крайний случай, слишком уж незамысловатые… О-о-о! Пирожные будешь?

– Спрашиваешь!

– Тут два, можно одно?

Я сглотнул слюну. Вообще-то надо бы наказать Ларка.

– С Огариком своим поделишься! – крикнул я. – Нашел?

– Не совсем, но подойдет.

Через пару минут дед вылез из кареты, держа в руках горшочек.

– Что это? – тихо спросил я, когда он подошел.

– Крем женский, – так же тихо ответил дед.

Я удивленно взглянул на него.

– Больше ничего нет.

– Ладно, пойдет. Пошли, лекарь. Я буду перевязывать, а ты мазать, – повернулся я к Огарику.

Дед потянулся за нами.

– Куда?! Ищите в карете все самое нужное! Мы ведь не на пляже. Сейчас кто появится, и считай без голов остались.

С тем воином, которого ранил я, разобрались быстро. Мы распластали кинжалом его кафтан и рубаху, последнюю использовали в качестве перевязочного материала, заодно завязав ему рот – не кляп, конечно, но особо громко не закричит. Толикам в это время страховал, держа копье у шеи пациента. А вот со вторым…

Болт вошел хорошо, и только я за него взялся, воин, стиснув зубы, застонал. Благо, что ранение в правую сторону груди, а не в левую – тогда уже было бы некому помогать. Хотя не благо, лучше бы уж… Осмотреть рану мешала кольчуга.

– Намотай тряпку на руку и рви, – посоветовал воин.

Сходив за обрывками кафтана, я прихватил по дороге ветку.

– Держи, – сунул я палку в рот мужику, тот покорно сжал зубы.

Первый рывок сорвался – рука соскользнула по крови. В глазах воина я прочитал очень нелестное мнение о моих способностях. Обтерев болт и сжав как можно сильнее, я дернул… болт остался в руке.

– Кольчугу бы снять… – предложил Толикам.

– Дернешься, убью, – глядя в глаза мужику, произнес я. – Толикам, развяжи его.

Во время перевязки я не выпускал из рук копье. Надо было зарядить арбалет – на мой взгляд, выстрел несколько отдаляет от психологии убийства, иными словами, мне проще всадить болт, чем, если что, пустить в ход копье.

Развязав его и сняв кольчугу, мы снова связали его, несмотря на порывы Огарика перевязывать прямо сейчас. Мужик себя вел примерно. Единственное, спросил перед тем, как мы завязали ему рот, кто мы такие.

– Загнанные звери, – ответил я.

Только закончили перевязку, вернулись Чустам и Липкий.

– Вам что, заняться нечем?! – возмутился Чустам, глядя на наш лазарет.

Я хмуро взглянул на него:

– Сам знаю. Догнали?

– Да, Клоп и Большой ведут. Там такая ягодка… мм… Я чуть там… – Корм покосился на Огарика.

– Не упустят?

– Большой? Не-э-эт. С третьего кольчугу надо снять. – Он по-хозяйски посмотрел на воинов.

– Займись. Хотя нет, я сам. Перебери что нам надо, а что нет, – кивнул я на кучу вываленных Ларком и Шваном вещей. – Потом уходим. Толикам, поможешь?

Пока мы освобождали третьего воина от кольчуги и вновь связывали, ко мне сзади подошел Огарик и прикоснулся к спине.

– Подходит! – крикнул он.

– Тише вы, – шикнул я на них, повернувшись.

Все, включая Огарика и Швана, улыбались. Огарик примерял к моей спине довольно вычурный по покрою кафтан темно-зеленого цвета, со светлыми вставками и кружавчиками.

– Очень смешно, – завязывая узел, отреагировал я.

Огарик, улыбаясь, пошел обратно к карете.

– А брюки такие же? – спросил я.

Огарик обернулся и кивнул.

– Возьмите с собой.

– Ты что, это наденешь? – спросил Липкий.

– В этом вы меня в лесу умаетесь искать, – парировал я. – Да и в любом случае лучше, чем мой.

Парни по-другому посмотрели на кафтан.

– А голубенький тоже брать? – ехидно спросил Чустам.

– Толикаму предложи, – ответил я, – ему больше пойдет.

Привели беглецов – молодого мужчину лет тридцати и девушку с голубой печатью на виске. У обоих были связаны за спиной руки. Парень был крепкого телосложения, а она если не богиня, то уж точно чудо. Фея! Русые волосы чуть ниже плеч спадали длинными локонами, темно-карие глаза, окаймленные довольно длинными и пушистыми ресницами, смотрели испуганно. Нежно-розовые губы были не полными, но и не тонкими. Сквозь бледноватую кожу просвечивали капилляры, но это только придавало очарования. Фигурка… Это отдельная песня. Ее словно лепили для эталона – абсолютно ничего лишнего. Ни один мужчина не способен устоять перед такой красотой. Серенькое платье до пят, слегка облегающее тело там, где надо, только усиливало эффект, производимый девушкой.

– Хромой, мальца надо бы увести, – сказал Липкий.

Я против насилия, но я бы хотел такую, поэтому понимал Липкого.

Я подошел к ней поближе. Запах… Нет, это не ландыши, но он будоражил. Хотелось впиться в эти губы ну или хотя бы нежно прикоснуться к ним. Она действительно была невероятно красива.

– Хромой! – окликнул Шван. – Можно тебя? Поговорить надо.