Сеит взял ее за руку и отвел наверх, в спальню. Он лег на тахту и притянул Шуру к себе. Они лежали, не говоря ни слова. Сеит думал об угольно-черных камнях морского берега, где заканчивались виноградники и склон спускался к Черному морю. Только прыгнув с обрыва, мог бы он ощутить ту пустоту, которую чувствовал сейчас. На земле, где он родился, вырос, научился ездить на лошади, он чувствовал тоску и одиночество, как на чужбине. Вместо тепла, которое он искал, его поставили перед выбором бросить женщину, которую он любил. Ему больше некуда было идти. Везде он будет чужаком.

Шура чувствовала его печаль. Мягко лаская его, она терпеливо ждала его слов, ждала, что он расскажет ей о том, что его мучало. Постепенно его упрямо сжатые губы поддались ее ласкам. Он взял ее руку и один за другим перецеловал пальцы, которые успокоили его, затем продолжил целовать ее ладонь и запястье. Другой рукой он распустил ей волосы, вынув шпильки. Ее волосы стекли вниз, их цветочный запах заполнил его ноздри. Он взял ее локон и поцеловал его, вдыхая аромат. Он потянулся к ней в поиске ее губ, чтобы утолить свою печаль, свое одиночество, свои бесконечные надежды ее лицом, волосами. Шура отвечала взаимностью. Она много часов ждала этого момента, и вот он настал. Сеит был с ней. Ее не интересовало, что случилось, когда он уезжал, где он был, кого видел, с кем говорил. Она не задавала никаких вопросов. Он сам решит, что и когда расскажет. Важным было только их единство в этот момент. Она потянулась и легла на него, стараясь не побеспокоить больную ногу. Она осыпала его грустное лицо поцелуями, затем перешла к шее, расстегивая ему рубашку. Ее губы прошлись вначале по его плечу, затем спустились к обнаженной груди. Ему нужно было ее тепло, чтобы избавиться от ощущения холода, которое всегда охватывало его, когда он был один. Одиночество с детства вызывало у него дрожь. Он схватил ее за талию, притягивая к себе. Только ее вечная любовь и горячее страстное тело могли вернуть его к жизни. Она была единственным человеком в России или даже во всем мире, чья любовь значила для него все, и она дарила ему ее без оглядки, отдавала со страстью. Он хотел иметь ее, владеть ею всегда. Шура никогда не видела его таким нетерпеливым и возбужденным. Но и сама она уже не была мягкой и послушной молодой девушкой. Она была нетерпеливой, страстной, ненасытной любовницей. Она была безмерно счастлива. Посреди дикой природы они наслаждались любовью, любовью такой же дикой. Когда наконец она откинула голову, она увидела небо, полное звезд, которые были единственными свидетелями их безумной, страстной любви. Она была пьяной от счастья. Звезды, волны, бьющиеся о камни снова и снова, пенящееся море… и они не могли сдержать слез, достигнув верха наслаждения.

Неделю спустя Джелиль и Татьяна попрощались с ними и отправились в Полтаву. Джелиль за это время, не говоря Сеиту, ездил к Мехмету Эминову и упрашивал его отбросить твердость, но старик и не думал уступать. Эминов молча ждал возвращения своего сына, чтобы принять его, в то время как Сеит ждал, что отец позовет его домой.

Домик в виноградниках не годился для постоянного жилища. Пока Сеит и Шура жили здесь, отец ни разу не приехал на виноградники. Поняв, что их присутствие мешает отцу заниматься его обычными делами, Сеит отправился покупать дом. Он нашел жилище на холме, возвышающемся над портом Алушты. Дом некогда принадлежал одному московскому купцу, был его гордостью – крымской дачей: большой красивый двухэтажный особняк, окруженный деревьями. Шура полюбила его с первого взгляда. Вид из дома был великолепен.

Сеит попросил Джемаля-кахью принести ему некоторые личные вещи из дома отца и дал ему список. Через несколько часов Джемаль вернулся с груженым возом. Разгружая вещи, он вежливо поприветствовал Шуру, которая в восторге бегала по дому, и обратился к Сеиту по-татарски:

– Это нехорошо, молодой господин, совсем нехорошо. Мы все очень скучаем по вам.

Сеит похлопал старика по спине:

– Не беспокойся, Джемаль-кахья, время лечит все, с помощью Аллаха!

– Захиде-ханым плачет. Господин Эминов очень грустный. Он строгий и хочет, чтобы все было по традициям. А вы что скажете?

Старик, который вырастил Сеита, тоже страдал от всего этого.

– Ты знаешь, что я никогда не хотел причинять отцу страданий, Джемаль-кахья, но что я могу сказать… Так, видно, суждено.

Кроме разной мебели и пианино, в нескольких ящиках орехового дерева лежали одежда и книги Сеита. Черную лакированную шкатулку с бронзовым петухом, подарок царя, тоже привезли. При виде ее Сеит запрыгал от радости: это был самый дорогой подарок в его жизни, он уже забыл о нем. Он сам отнес шкатулку в гостиную. Этой ночью они сидели на больших подушках перед очагом и наслаждались новым домом. Мебели было немного, но им было достаточно той, что есть. Здесь были самые ценные вещи. Они поставили пианино перед большим окном, открывавшимся на Черное море, стол из спальни Сеита и царский подарок на камин. Сеит открыл бутылку старого вина из своего собственного погреба на виноградниках. Затем, полулежа на подушках, они наслаждались потрескиванием огня. Шура вначале была весела и даже начала напевать песенку. Затем, спустя некоторое время, веселье сменила печаль, и на глаза ее навернулись слезы. Ее расстроила грустная любовная история в песне.

Они пошли в постель, стоявшую на четырех латунных ножках, с белыми кружевными покрывалами, разделись и скользнули на белые вышитые простыни. Впервые они не занялись любовью. Нагие, они обнялись и тихо смотрели на пустынную гладь Черного моря в больших окнах по бокам спальни. С нежностью они смягчали одиночество друг друга. Этой ночью в счастливом уединении они впервые почувствовали, каким трудным и тяжелым может быть будущее.

Жизнь в Алуште была обычной. Все выглядело тихим и спокойным, так что Шуре начало казаться, что они не в России. Время от времени они получали от друзей Сеита в Петрограде короткие и осторожно написанные письма. Осман, который некоторое время скрывался в Ливадии, зашел навестить их. Новости, которые он рассказал, говорили, что дела стали еще хуже со времени их приезда сюда. Услышав обещания, что землевладения будут конфискованы у помещиков, крестьяне нападали на имения по всей стране и захватывали их, творя собственную революцию.

Сотни тысяч людей в городах вышли на улицы в поисках богатства и счастья. Эти люди хотели получить все и сразу. Они хотели заводы, красивые дома, еду, выпивку, все… и сразу.

Крым пока не поддался этому искушению, но его жители, понимая, что рано или поздно оно достигнет и их берегов, с отчаянием следили за событиями.

Грозди винограда были собраны, зерно и табак убраны, земле был дан отдых. Только вечнозеленые растения сохранили свой цвет, все остальные деревья сбросили листья. Земля, небо, море – все погружалось в зимний сон. Дни были солнечными, но короткими и холодными. Шура не воспринимала такую зиму. Она скучала по красивым теплым летним дням, которые, как она решила, были ее любимым временем. Холод ее не беспокоил, но она чувствовала себя пойманной и неприкаянной в доме. Она смотрела на штормившее море и вздыхала.

«Я должна отбросить свои мысли», – думала она, скучая по прошлому. Теперь нельзя было и подумать о вещах, к которым она привыкла. «Конечно, дело не в том, что я здесь», – сказала она себе. Ее страна изменилась. Она знала наверняка, что Кисловодск в ужасном положении. Сможет ли она когда-нибудь наслаждаться вновь? Вернется ли прежняя жизнь? Она очень сомневалась в этом. На столе лежало незаконченное письмо к матери. Она села его дописывать. На ее прошлые письма ответа не было. Должно быть, что-то случилось. Она писала коротко, боясь, что толстый конверт привлечет ненужное внимание. Опасаясь, что письмо может попасть в нежелательные руки, она не рассказывала в деталях о жизни в Крыму. Она положила письмо в конверт, написала адрес и оставила на столе, чтобы отправить на следующий день. Она услышала, как приехал Сеит, вскочила и бросилась к двери. Каждый раз, когда он возвращался домой, она волновалась, как маленькая девочка на первом свидании. Они обнялись, как только закрылась дверь, так крепко, что могли чувствовать биение сердец друг друга. В своей новой жизни они учатся приносить счастье друг другу или она неправа? В этот момент она увидела на его лице грусть. Она отшатнулась. Каждый раз, когда она видела его лицо таким, она боялась, что он ее бросит. Затем увидела письмо в его руке. Он медленно вошел и упал в кресло. Он был задумчив. Теперь она хорошо его знала. Когда он будет готов поделиться с ней своей проблемой, тогда и сделает это. Она ждала его откровенности, внимательно следя за ним. Затем, поймав его взгляд, подошла и села рядом, глядя на Сеита с любовью. Сеит передал ей письмо. Она взяла его и начала читать.