Затем, удовлетворенные и возрожденные к жизни, они уютно лежали рядом и перечисляли события, произошедшие с ними, пока они были далеко друг от друга.

После того как Шура встретилась с дядей, хорунжий Степан Милович нашел возможность передать ей сообщение о Сеите. Шура попросила его помочь ей сходить в гостиницу, где остановились Сеит и его друзья. Ей хотелось ехать прямо среди ночи. Услышав, что Сеит совсем рядом, она чуть не сошла с ума от желания видеть его, ничто не могло ее остановить. Милович сдался, и вот она здесь, с любимым, но ей надо возвращаться в ее апартаменты в поезде. Им надо было быстро решить, что делать.

– Я думаю, мы задержимся здесь на несколько дней, – сказала Шура. – Затем мой дядя собирается отправить меня в Крым. Он считает, что там безопаснее.

– Ты поедешь в Крым? Так это великолепно! Это значит, ты едешь туда же, куда и мы.

– «Мы»?

– Да, Татя, Джелиль и я.

Шура чуть было не закричала: «Это правда, Сеит? Они тоже здесь?»

Она давно не была так счастлива. Смеясь, она прижалась головой к груди Сеита. Она целовала глубокую ямку на его подбородке. В первый раз с тех пор, как она покинула дом, она чувствовала себя в мире с собой.

С первыми лучами солнца Шура встала и оделась. Они еще раз страстно поцеловались, затем она ушла. Он следил в окно и видел, как она уходила в сторону генеральского поезда. Он ущипнул себя, чтобы убедиться, что она не видение, вызванное болью, лекарствами и давней страстью. Нет, она не была видением. Остались знаки, доказывающие, что эта фантастическая ночь была реальностью. Запах Шуриных цветочных духов все еще витал в воздухе, в складках простыни затерялась ее заколка. Он поднял ее и прижал к губам. Он подумал, что это, должно быть, знак провидения, кысмет.

В течение нескольких следующих дней, пока они оставались в Новороссийске, они виделись несколько раз. Татьяна могла посещать Шуру в ее личном купе в поезде Африкана Богаевского, и они выходили на прогулку. Любовники встречались во время этих длительных променадов.

Однажды утром, когда Шура считала минуты до своей прогулки, перед ней появилась не кто иная, как ее сестра Валентина. Сестры обнялись со слезами радости.

– Тиночка! Я так скучала по тебе, Тиночка! Когда ты приехала, как ты добралась? Расскажи мне все.

– Я приехала этим утром, догадайся, кто еще здесь.

– Мама?

Валентина взяла ее руку в свою:

– К сожалению, дорогая, не мама, но люди, которых ты будешь счастлива увидеть. Константин и Владимир, они оба здесь.

Шура издала еще один крик радости. Барон Константин фон Юргенсбург был женихом Валентины. Второй, Владимир, старший из братьев, заслужил чин капитана во время войны. Они не видели его уже долгое время. Он должен был присоединиться к генералу Африкану Богаевскому. Шура радостно захлопала в ладоши:

– Где они сейчас? Когда я смогу их увидеть, Тиночка?

Валентина бросилась на кровать и вытянула ноги:

– Подожди минуту, Шурочка, не будь такой нетерпеливой. Ты сама проехала по этой дороге. Ты знаешь, как это утомительно. Дядя Богаевский тоже выделил им купе. Они должны вымыться и отдохнуть.

– Прости, Тиночка, я слишком разволновалась. Вы проехали весь путь вместе?

– О нет! Я встретила их здесь. Ты знаешь, как судьба играет с людьми.

Шура покраснела. Неужели сестра знает о ее похождениях? Нет, это не может быть правдой.

– Да, ты права.

Шура рассказала, как она добралась до Новороссийска. Валентина начала слушать внимательно, но так устала, что быстро задремала. Шура укрыла ее одеялом, поцеловала и на цыпочках вышла.

Когда она встретила Сеита, она поделилась с ним хорошими новостями. В тот день она вернулась в поезд, проведя не так много времени с Сеитом, как хотела бы. Целую неделю девушки, их брат и барон наслаждались обществом друг друга в поезде генерала Африкана Богаевского. Наконец, барон Константин и Владимир уехали, чтобы присоединиться к своим частям на фронте. Поскольку Шура не могла надолго оставлять Валентину одну, ее визиты в гостиницу для встреч с возлюбленным стали реже.

Ходили слухи, что фронт приближается с каждым днем. Военачальники опасались, что Кавказ скоро падет перед красными.

Неделю спустя Валентина услышала, что ее жених где-то поблизости. Они с Константином уже давно собирались пожениться, но вначале смерть Юлиана Верженского, а затем война и разразившаяся революция помешали семейным планам. Влюбленные уже три раза отменяли свадьбу, и теперь барон был рядом – можно было пожениться, но Валентина хотела не просто выйти замуж, но отпраздновать полноценную свадьбу. Она чувствовала, что нынешняя встреча может стать для них последней.

Недалеко от расположения части барона находилась красивая церковь, которая могла послужить прекрасным местом для романтической церемонии с братьями по оружию, держащими сабли над головами новобрачных. Она вымолила у дяди разрешение отправиться к Константину на фронт. Риск был очень серьезным, но генерал Африкан Богаевский не устоял перед слезами Валентины. Кроме того, он не хотел, чтобы всю оставшуюся жизнь его укоряли за излишнюю суровость к молодым влюбленным в такое опасное время. Он смягчился и отпустил ее в сопровождении трех доверенных лиц, чтобы она в безопасности доехала до части Константина и там вышла за него замуж, став баронессой фон Юргенсбург.

Тем же вечером генерал Африкан Богаевский со штабом уехал в Новочеркасск. Вагон Шуры был отцеплен и оставлен на рельсах под охраной небольшого отряда. Штаб должен был вернуться следующим вечером.

Но прошло пять дней, а о дяде не было никаких вестей. Шура ужасно беспокоилась. Когда она встречалась с Сеитом, то плакала. Молодой человек ласково обнимал ее:

– Не плачь, дорогая. Ты знаешь, война сейчас очень близко. Дороги могут быть даже хуже, чем когда мы приехали. Может быть, обратный путь перерезан. В эти дни нужно быть готовым ко всему. Разве я не здесь, не с тобой? Ну, не плачь. Мы можем подождать их несколько дней, если хочешь. Затем решим, что делать. Чем раньше мы поедем в Алушту, тем лучше.

Шура подумала, что в последнее время становится привычным терять близких людей, может быть, навсегда. Единственное, что ей оставалось сейчас, – молиться.

Следующие дни не принесли никаких новостей. Сеит и Джелиль регулярно получали сведения от офицеров. Было ясно, что ситуация ухудшается. Большевики наступали на юг, сжигая, убивая и грабя. Берега Алушты были далеко, поэтому казались безопасными. Может, еще не поздно отправиться туда. Сеит объяснял это Шуре. Он, безусловно, не мог оставить ее здесь. Она со своей стороны не хотела расставаться со своей семьей.

В один из этих дней он пришел к себе в гостиницу, погруженный в эти размышления, и застал Шуру у себя в комнате, сидящей перед огнем. Ее глаза распухли от слез. Увидев его, она бросилась ему на шею и обняла его.