Письмо было от Сергея Моисеева, адресовано оно было Мехмету Эминову. Шура читала его, затаив дыхание. Оно было написано в спешке. В нем говорилось, что большевики полностью захватили город. Генерал Краснов вернулся с фронта, чтобы подавить революцию. Кадеты юнкерского училища, элита страны, присоединились к нему, но даже их объединенной атаки не хватило, чтобы выкорчевать революционеров. Большевики победили в схватке. Город погрузился в хаос. Революционеры вторглись в дом Моисеевых, Сергея и его жену затолкали в маленький чулан рядом с кухней. Всю провизию конфисковали и стали раздавать только по распоряжениям Центрального комитета. Он писал, что постарается отправить письмо безопасным способом, если сможет. В случае если оно будет перехвачено, ему конец. Сергей просил сжечь его после прочтения. Оно заканчивалось воспоминаниями о добром старом времени: они всегда будут думать о Сеите и желают ему дожить до благополучных дней.

Шура почувствовала, что ее тело онемело. Она встала, вышла в спальню, взяла письмо, которое написала в Кисловодск. Со слезами на глазах она смотрела на письмо и видела на нем лица матери, сестер и братьев. Она поняла, что оно никогда не дойдет до адресатов. Она бросила конверт в пылающий очаг. Тонкая бумага, покрытая чернильными пятнами, взлетела в пламени. В слезах Шура упала на колени и скорчилась на полу, следя за горящим письмом. Сеит подошел к ней и сел рядом. Он взял ее лицо в руки и поцеловал ее мокрые глаза и щеки. Он пытался успокоить ее и предчувствовал, что судьба не избавит ни ее, ни его от тяжелых испытаний. Судьба гнала его вперед. Даже здесь, в Крыму, где, казалось, они далеки от всех страданий, судьба, кысмет, неумолимо правила его жизнью. «Куда?» – спросил он себя. Они были на самом краю великой России. Куда им бежать? Куда?.. Куда?.. Куда?.. Один и тот же вопрос метался у него в голове. Как быть с Шурой? Сможет ли он взять ее туда, куда поедет? Наконец, успокоившись, Шура заснула на его груди. Он прикоснулся губами к ее разметавшимся волосам, вдыхая их запах. Когда огонь в очаге превратился в угли, уже было за полночь, а он еще не спал. Это была не последняя его бессонная ночь.

1918 год пришел, полный горечи, и уходил, полный проблем. Советское правительство Ленина не видело смысла продолжать войну с Германией и Турцией.

С Германией большевики подписали Брестский мирный договор, получили мир, но обязались платить репарацию. Составы, полные сырья, провизии, нефти и меди отсылались в Германию, в то время как сами русские отчаянно нуждались в них. Из-за этого правое крыло социалистов начало считать большевиков предателями и в правительстве возник раскол. Союзники, которые до сих пор поддерживали русских, обвиняли их в присоединении к блоку Центральных держав путем снабжения немцев и требовали остановить поставки.

С Турцией Советы также заключили мир, отказавшись от любых прав на османские территории и таким образом обезопасив южные границы. Петроград и Москва были набиты шпионами со всех концов света. Союзники использовали меньшевиков для проталкивания запрета поставок. Левые эсеры также разочаровались в политике правительства Советов. Деревенские массы мечтали, что Советы раздадут землю. Программа большевиков была очень далека от их ожиданий. Она была разработана в духе диктатуры пролетариата. Землевладельцы действительно лишались своей собственности, но она концентрировалась в руках Советов. Крестьяне должны были все так же тяжело трудиться и отдавать часть своего продукта центральному правительству.

Наконец правое крыло социалистов в правительстве показало свою силу, восстав против большевиков. Эсеры попытались устроить контрреволюцию, разорвать договор с немцами и помочь союзникам. Составы, отправленные в Германию, были остановлены, мосты сожжены. 6 июля в Москве был убит немецкий посол, граф Вильгельм фон Мирбах, в надежде, что немцы в отместку прекратят сотрудничество. Борис Савинков, обвиненный в контрреволюции, захватил Ярославль. Отрядам Красной армии, направленным из Москвы и Петрограда, понадобилось две недели, чтобы подавить повстанцев.

Другие крылья Октябрьской революции, которые оказывали поддержку большевикам до формирования правительства, также охватили разногласия. Чешские отряды, которые вначале сражались на стороне большевиков, повернулись против них и после нескольких боевых столкновений захватили Сибирь. До конца июля почти вся Сибирь была очищена от красных, чехи развернулись и начали наступать на запад.

Адмирал Колчак готовился установить антисоветское правительство в Омске, и против красных собиралась белогвардейская армия. Эти новости вселили в большевиков страх, что царь, его режим и буржуазия могут вернуться. У новых правителей был простой способ избавиться от этих страхов.

В ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге, городе, в котором царь и его семья много месяцев содержались как пленники, Николай Александрович Романов, его жена Александра Федоровна и их пятеро детей были отведены в подвал. Там, вдали от ушей, которые могли бы услышать отчаянные крики, они были без суда и приговора хладнокровно расстреляны. Убийцы завершили дело, забрав царские драгоценности с мертвых тел, а затем залив тела кислотой.

Трехвековой царский гимн «Боже, царя храни» больше не звучал. Больше не было царя, которого Бог мог бы хранить. Это потрясло белогвардейцев. Многие не хотели верить, что царь мертв. Однако реальность оказалась тяжелой и жестокой. Династия Романовых была устранена с политической арены.

Даже после изгнания из Ярославля Борис Савинков и его сторонники продолжали свою борьбу за спасение империи. Молодая женщина по имени Фанни Каплан выстрелила в Ленина, когда тот шел с митинга в Москве. На следующий день Урицкий, начальник Петроградской ЧК, тоже был убит. В этом обвинили правых социалистов.

ЧК, созданная в 1917 году с неограниченными полномочиями, была инструментом большевиков для массовых арестов и убийств. Попытка покушения на жизнь Ленина, хоть и неудачная, и убийство Урицкого взбесили чекистов, которые жестоко отомстили, расстреляв в ту же ночь пятьсот заложников в Москве и пятьсот в Петрограде. В России воцарился красный террор.

В августе 1918 года была запрещена любая частная торговля, как и частная собственность. Любой владевший чем-нибудь должен был отдавать это Советам. Была изменена и форма оплаты труда. Рабочие больше не получали денег, вместо них раздавали купоны и карточки. Крестьяне могли сохранить только минимальное количество урожая для своей семьи, остальное надо было отдавать Советам. Взамен они не получали ничего, кроме пустых слов. Транспортная система, уже пострадавшая от войны, почти полностью разрушилась. Россия переживала жесточайший голод в своей истории.

Большевики контролировали Центральную Россию и быстро продвигались на юг. В плодородных регионах были созданы комитеты, перед которыми была поставлена задача установить везде советскую власть.

К концу июля Джелиль и Татьяна, знавшие, что они находятся в расстрельных списках, покинули Полтаву и вернулись в Алушту. Они поселились вчетвером с Сеитом и Шурой. Теперь была другая причина держаться вместе. До них дошли слухи, что в Бахчисарае организуется Крымская армия для борьбы с большевистской агрессией. Сеит считал, что ему надо присоединиться к этому движению. Он установил связи с теми, кто сражался с большевиками в Омске и теперь был в Алупке, и договорился купить им оружие. Под большим секретом оно доставлялось на виноградники в тележках, груженных навозом. Его аккуратно складывали в ямы, выкопанные в земле между лозами. Оружие привозили раз в неделю, обычно после полуночи. Сеит и Джелиль сами закапывали его с помощью Исмаила-эфенди. После каждой такой ночи Сеит приходил измотанный и перепачканный, но Шура не задавала никаких вопросов. Она заботилась о нем тщательно и внимательно. Их любовь была так же горяча, но его задумчивость и ночные похождения вселяли в нее тревогу и страх.