дыбом шерстью угрожают самкам, которые не хотят спариваться, но на помощь вопящей жертве всегда приходят другие самки. Они набрасываются на настырного самца и преподают ему урок хорошего поведения.

Такая же картина наблюдается у бонобо, которые превратили сестринскую солидарность в искусство. Они обуздывают мужскую агрессию и в неволе, и в дикой природе, где их сообщества невероятно сплоченные. Большую часть времени самки бонобо путешествуют вместе, а с наступлением ночи зовут друг друга, прежде чем соорудить гнезда высоко в ветвях деревьев. Они спят достаточно близко, чтобы услышать, если с кем-то что-то случится. Бонобо ближе друг к другу, чем шимпанзе, в результате чего еще больше власти перепадает самкам. О том, чтобы самцы принуждали их к спариванию, не может быть и речи.

О чем говорят все эти наблюдения применительно к далекому предку, нашему и человекообразных обезьян, жившему 6 или 8 млн лет назад? Если вы спросите меня, был ли этот предок насильником, я бы ответил «нет». У нас нет никакого повода так думать, учитывая, насколько редко принудительное спаривание встречается у наших ближайших сородичей. Знакомо ли было этому предку половое принуждение в форме домогательств и запугивания? Это зависит от того, насколько дружными были сообщества тех времен. У нас имеются свидетельства такого поведения у шимпанзе, которые обитают рассредоточенными по лесу. Но такого практически не случается в более сплоченных сообществах этого же вида и совсем не бывает у бонобо. Бóльшая часть половой активности происходит в достаточно непринужденной обстановке. Единственное поведение, которое можно было бы ожидать от наших предков, — это периодическое избиение женщин мужчинами, по крайней мере если мы предполагаем мужское доминирование. Поскольку мы не знаем, до какой степени наш общий предок был подобен шимпанзе или бонобо, этот вопрос пока остается без ответа.

К сожалению, ничто из вышеперечисленного не объясняет поведения нашего биологического вида, для которого изнасилования более распространены, чем мы решаемся признать. Сексуальное насилие встречается у нас гораздо чаще, чем у наших сородичей-приматов. Согласно все тому же масштабному опросу в США, который я упоминал раньше, 17,6 % женщин оказываются изнасилованы в тот или иной момент жизни[282]. Такая частота может быть в некоторой степени обусловлена склонностью человеческих пар проводить время вместе в жилище, отделенном от остального мира.

У наших родственников — человекообразных обезьян — самцы и самки не формируют постоянных или долговременных пар и встречаются довольно редко. Обычно самки свободно путешествуют отдельно от самцов, добывая пищу для себя и своего потомства. По ночам они устраивают гнезда на деревьях. Самцы не проявляют особого интереса к жизни самок. За исключением фертильного периода самок, у обоих полов нет причин часто встречаться, и уж тем более самцам незачем слишком контролировать самок или ревновать их к кому бы то ни было. Учитывая отсутствие семейной структуры, представители одного пола значительно реже следят за действиями противоположного. Более того, их встречи происходят на открытой местности, где другие могут вмешаться.

В ходе эволюции нашего биологического вида возник институт семьи, характерной чертой которого является участие мужчины. Достоинства такой системы в плане добычи еды, защиты и заботы о детях стали частью истории нашего успеха. Но эти достоинства были куплены огромной ценой для женщин, хорошо знакомых с мужскими попытками доминирования и контроля, включая изнасилования. Совместное проживание ставит женщин в потенциально опасное положение. Логичное развитие этого эффекта наблюдалось в 2020 г., когда вспышка COVID-19 привела к введению режима самоизоляции. Люди оказались заперты вместе со своими семьями, и частота домашнего насилия в китайской провинции Хубэй и других местах возросла втрое. Предварительные данные свидетельствуют о повсеместном скачкообразном возрастании уровня домашнего насилия[283].

При всех этих разговорах о редко встречающемся сексуальном принуждении у других приматов важно помнить об одном важнейшем исключении — орангутане. Эти рыжие человекообразные обезьяны Юго-Восточной Азии значительно дальше от нас генетически, что делает их менее значимыми в вопросе о наших предках, чем шимпанзе и бонобо, но все, кто знает орангутанов, своими глазами видели упомянутое здесь поведение. Самец хватает самку и не отпускает ее. У него, по сути, четыре руки, и он невероятно силен. Самец силой проникает в нее и продолжает толчки, пока она пытается вырваться. К середине процесса самка сдается и просто ждет, когда это закончится.

Такому поведению способствует и то обстоятельство, что самцы орангутанов существенно крупнее самок. Привычка орангутанов держаться обособленно также служит важным фактором. Вместо того чтобы сбиваться в группы, эти обезьяны путешествуют поодиночке в кронах деревьев, высоко над землей. Самка обычно путешествует лишь в сопровождении полностью зависимого от нее детеныша. Отсутствие сети взаимной поддержки дает самцам преимущество.

Их стремление к принудительному спариванию настолько сильно, что известны даже случаи нападения орангутанов на представительниц рода человеческого. Это случилось с кухаркой канадского приматолога Бируте Галдикас. Бируте десятилетиями изучала этот вид на острове Борнео. Однажды орангутан, которого она растила с детства — какое-то время он спал в одной кровати с Бируте и ее мужем, — схватил ее кухарку из народа даяков. Он сорвал с нее юбку и навалился на женщину, пока она «кричала в истерике». Галдикас попыталась вмешаться, но безуспешно, поскольку самец орангутана во много раз сильнее любого человека. В конце концов он отпустил женщину, не нанеся ей никаких ранений[284].

Но так поступают не все самцы орангутанов, и не все самки этого вида противятся спариванию. Все зависит от статуса и размеров самца. Принудительное спаривание типично для самцов помельче, которым недостает вторичных половых признаков, таких как пухлые подушечки на щеках или гребни на боковых сторонах лица. Такие самцы часто живут на территории зрелого самца и спариваются с самками, даже если самки этого не хотят. Самки предпочитают самцов покрупнее, которые обычно вдвое больше них, обладают гребнями и регулярно издают громкие вопли с крон деревьев. Их долгий низкий зов слышен по всей округе. Когда я стоял под ними в лесу, у меня мурашки пробегали по спине от той силы, с которой они заявляли о своем присутствии. Самки жаждут спариться именно с этими самцами. Они активно ищут их общества и даже орально добиваются их эрекции или с помощью пальцев вводят в себя их пенисы. Голландский специалист по орангутанам Карел ван Шайк так описывает эту процедуру:

Если молодая самка… желает спариться с неотразимо привлекательным крупным доминантным самцом, ей необходимо убедить его снизойти до нее. Действительно, ей придется потрудиться: подойти к скучающему на вид самцу и сделать на него садку, пока он прислоняется к чему-нибудь