— А я их околдовал, — усмехнулся Ханратти. Он пригладил волосы и нахлобучил шляпу.

Глядя вслед Ханратти, Таннер понял, что ему не удастся побыть наедине с Фокс. Что касалось их правила — не менее двух мужчин на охране золота, — Пич был не в счет, а вот оставить Джубала Брауна одного он не мог.

— Мистер Эрнандес, — предложил он Пичу, — как насчет партии в шахматы или шашки?

— Сегодня вы могли бы выиграть у меня с закрытыми глазами, мистер Таннер. — Вид у Пича действительно был неважный. — Может быть, лучше просто поговорим?

— С удовольствием. Вас что-то волнует? Извинившись за приступ кашля, Пич спросил:

— Вы верите в загробную жизнь, мистер Таннер? В то, что есть рай и ад?

— К сожалению, я так и не смог за всю свою жизнь решить этот вопрос.

— А вот я верю. Но меня беспокоит, что для того, чтобы попасть на небо, существует слишком много ограничений. Простому человеку туда никак не проскочить.

— Что за ерунда? — сказала Фокс. — Если уж ты не сможешь пройти врата рая, то никто не сможет. И вообще это не то место, куда надо стремиться. — Она протянула Пичу кружку холодной речной воды. — Я вот о чем подумала. Если требования, чтобы попасть на небо, так высоки, как ты думаешь, там не наберется достаточно людей, чтобы сыграть с тобой в шахматы. — Она прихлопнула москита на щеке. — Когда ты умрешь — через много лет — Святой Петр затащит тебя в рай и пропоет тебе «Аллилуйя! Аллилуйя!» тысячу раз. Потом он даст тебе парочку крыльев, нимб и самого хорошенького ангелочка в придачу. А если ты его попросишь, может, он подарит тебе новый комбинезон.

— Это частная беседа? — спросил Джубал, садясь рядом с Пичем. — Или можно к ней присоединиться? Ты играешь в покер, старик?

— Я не очень люблю покер, но играть умею.

— А вы двое? — Джубал достал из кармана колоду и стал ее тасовать.

— Сначала хорошенько подумай, — предупредила его Фокс. — Если будешь играть со мной, через три часа ты спустишь все, что у тебя есть.

— А я играл всего пару раз, — признался Таннер.

— Отлично. — Джубал отодвинулся от Пича и сел там, где Пич не мог видеть его рук. — Каждый играет на свой страх и риск.

— Нам придется играть на бобы, — сказал Таннер. — Я не беру денег у своих служащих.

— Здесь это не принимается во внимание, — ответил было Джубал, но, взглянув на Таннера, вздохнул. — Пусть будут бобы.

Каждый из них выигрывал и проигрывал, но в конце концов, как она и предсказывала, у Фокс оказались все бобы. Она подмигнула, пожелала всем спокойной ночи и, посвистывая, отправилась в свою палатку.

— Нет ничего противней, чем проиграть женщине.

У Джубала был такой вид, будто он сейчас выбросит карты в реку. Но потом он, видимо, передумал и сунул колоду в карман жилета.

Пич рассмеялся, но потом долго кашлял, и Таннер увидел на платке кровь.

— Вам плохо? — тихо спросил Таннер. — Могу я как-то помочь?

— Я не знаю, продержусь ли до Денвера. — Пич прижал к губам платок. — Она рассказала вам о своем отчиме? — Этот вопрос Пич задал, когда Джубал ушел в свою палатку.

— Да.

Пич внимательно на него посмотрел, словно не понял, какова была реакция Таннера.

— Что-то она скрыла, не так ли? — помолчав, спросил Таннер.

— Она сама должна вам об этом рассказать. Вот только… Не знаю, послушается ли она вас.

— Вы говорите загадками.

— Знаю. Простите меня. — Пич встал. — Поговорим об этом в другой раз.

Таннеру хотелось получить объяснение сейчас, но он не стал настаивать. Пич ушел, а он остался сидеть у костра, прислушиваясь к его кашлю. Он и сам думал о том, дотянет ли Пич до Денвера. С каждым днем старик выглядел все хуже, у него все чаще случались приступы кашля, и он прижимал руку к груди, будто пытаясь унять боль. Никто ничего не говорил, но все они старались освободить его от дел. Пич протестовал, но эти протесты звучали как-то неубедительно, и это тревожило Таннера не меньше, чем Фокс.

У Гранд-Ривер им пришлось задержаться. Переправлявшаяся перед ними партия потерпела катастрофу: вздувшаяся река унесла подростка и лошадь. Отслужив краткий молебен по погибшему мальчику, они переправились без происшествий. Вот что такое судьба, думала Фокс. Никогда не знаешь, что тебя ждет.

Повернув на север, она повела свой маленький отряд вдоль восточного берега реки, через громадные горы песчаника, причудливо изрезанные ветрами и непогодой. Из-за того, что утром они задержались на переправе, днем разжигать костер не стали, а поели всухомятку, пустив животных попастись на скудной траве.

— Могу вас обрадовать — мы вышли на последний отрезок пути, — сообщила Фокс, отпивая маленькими глотками речную воду. — У нас осталось еще четыре недели до намеченного срока, а дорога будет легкой.

— Легкой? — не удержался Таннер.

— Я слышала от многих, что юты очень спокойное племя, особенно ближе к востоку. Больших водных преград на нашем пути уже не будет. А пересечь Скалистые горы не так сложно, как вам представляется. — Фокс посмотрела на Таннера. — Строго говоря, один человек, если он поторопится, сможет добраться до Денвера на неделю раньше.

— Ты предлагаешь, чтобы я ехал один?

— Я сказала, если бы ты захотел… — Она отошла от него к Пичу. Старик сидел, прислонившись к столбу громадной арки из песчаника и закрыв глаза. — Надо просто ехать вдоль реки до того места, где она свернет на север. А оттуда дорога идет через шахтерские поселки прямо в Денвер.

— Я заблужусь уже на второй день.

— Лжец, — тихо произнесла она. — Конечно, самой большой проблемой будет золото. Как спрятать его под седлом? Но мы что-нибудь придумаем. А Ханратти и Браун будут тебя сопровождать.

Приближался конец их с Таннером отношении, и думать об этом было невыносимо. Он обнял ее за талию.

— Не будем загадывать наперед.

— Я его не оставлю. Он никогда меня не покидал. То время, когда мы не были вместе — когда я пустилась одна через всю страну, — я его оставила, а не он меня. И всегда об этом сожалела. Больше я этого не сделаю, особенно сейчас.

— Я бы никогда не попросил тебя об этом.

— Я не говорю о том, что может случиться худшее. Пичу становится лучше с каждым днем, — упрямо настаивала она в надежде, что Бог ее услышит, — но на всякий случай, я думаю, ты должен быть готов…

— Знаешь, что бы мне хотелось? — Он повернул ее к себе и посмотрел на ее губы. У нее пересохло во рту. — Провести несколько часов наедине с тобой.

— Я думаю, тебе понравится место, которое я выбрала. Его глаза потемнели от напряжения.

— Значит, сразу после ужина. Темноты дожидаться не будем. Согласна?