Через несколько секунд ко мне в кабинет вбежала Джуди. После взрыва она сразу кинулась в конференц-зал и включила телевизор.

— Ты видела?! Во Всемирный торговый центр врезался самолет!

Мы предположили, что произошел несчастный случай. Вероятно, чей-то небольшой частный самолет сбился с курса и спикировал в башню. И когда телекомментатор сообщил о врезавшемся в небоскреб лайнере «Боинг-767», в это никак не верилось.

Во всех комнатах разом зазвонили телефоны. Я поспешила к столу секретарши Маккинни — ни его, ни ее еще не было, — так как с ее пульта можно было принимать все звонки.

Первыми позвонили из службы безопасности с предупреждением о том, что доступ в здание перекрыт. Власти Пятого округа, на территории которого находилось и здание суда, объявляли общую эвакуацию сотрудников всех учреждений южнее Кэнэл-стрит.

Следующей была Роуз Малоун.

— Баталья здесь. Требует к себе Маккинни. Немедленно.

В редкий день Маккинни приходил к десяти, а сейчас и девяти не было.

— Придется довольствоваться мной. — Мое сердце бешено колотилось. По телеканалу уже передавали свидетельства очевидцев трагедии, но все случившееся никак не укладывалось в голове.

— Алекс? Забудь про приказ об эвакуации. Сколько людей с тобой?

— Нас двое.

— Значит, так, мы сами правоохранительная служба, поэтому все находящиеся в здании остаются на своих местах.

Я обернулась и застыла от ужаса, глядя в окно. В этот момент и в южной башне раздался мощный взрыв, огненный сполох от которого взметнулся в нашу сторону. Невольно отпрянув, я вжалась в кресло и спрятала лицо в ладонях. По радио комментировали то, что я не могла видеть: с юга в башню врезался второй самолет, спровоцировав взрыв и пожар.

Со всех сторон доносился вой сирен спешащих к месту трагедии машин «Скорой помощи», полиции и пожарных подразделений. Немыслимая какофония терзала слух. На Сентрал-стрит, проходившей под окнами кабинета, разворачивалась сцена, словно взятая из какого-то фильма о ядерной войне. Люди, спешившие на работу в деловой центр города, устремились на север, ускоряя шаг, а то и переходя на бег.

Единственными, кто двигался на юг, были люди в униформе. Я уже знала, что после падения первого самолета к башням должны стянуться все пожарные наряды из города и окрестностей. А сейчас сотни полицейских, дежуривших в судах, тысячи находившихся на своих рабочих местах на улицах или в департаментах, а также судебные приставы бежали по направлению ко Всемирному торговому центру. Я даже представить себе не могла тогда, с чем им доведется столкнуться. Я понимала только, что некая сила — очевидно, чувство долга и ответственности — придавала им решимости и заставляла идти на помощь и спешить к месту катастрофы, в то время как все гражданские стремились скорее очутиться подальше.

Я потянулась к телефону и позвонила в первую очередь родителям, потом успокоила братьев. Когда я дозвонилась в студию Эн-би-си в Вашингтоне, где Джейк был в недельной командировке, он как раз собирал группу для съемок Пентагона. Туда только что врезался еще один самолет.

— Снова Бен Ладен. Этого ублюдка надо было схватить еще после событий 93-го года. Как думаешь оттуда выбираться, Алекс?

— За меня не беспокойся. Я тут не одна, — солгала я. — Занимайся своими делами, я позже свяжусь с тобой.

Телефоны звонили не переставая. Родственники и знакомые моих коллег хотели знать, добрались они на работу или нет, особенно волновались те, чьи близкие ехали на метро и могли оказаться под Всемирным торговым центром. Звонили сотрудники прокуратуры, застрявшие в поездах остановившегося метро или в автомобильных пробках, и предлагали помощь, даже не зная, когда и как сами выберутся и попадут на работу.

— Привет, Алекс, — раздался в трубке знакомый голос. — Это Мерсер. Какого черта ты там делаешь?

Всего неделю назад его выписали из госпиталя после пулевого ранения, которое едва не стоило ему жизни.

— Не могу описать, что тут творится. Слава богу, что ты в порядке. Ты с Майком не пробовал связаться?

Я не слушала, что говорил мне в ответ Мерсер. Сжимая в руке телефонную трубку, я неотрывно смотрела в окно.

— О господи! Она рушится… Мерсер, южная башня оседает!

Происходило это как при замедленной съемке. К горлу подступила тошнота, едва я представила тысячи людей, которых придавило тоннами цемента и стальной арматуры.

— Майк должен быть где-то в центре, — наконец проник в мое сознание голос Мерсера. — Звонила его мать, едва узнала о случившемся. Она в панике, значит, Майк где-то в гуще этой заварухи. Слушай, Алекс, уходи оттуда немедленно. — Мерсер повысил голос, подчеркивая значимость своих слов. — Я не отстану от тебя, пока ты не уйдешь из офиса.

Закрыв глаза, я взмолилась почти без всякой надежды о том, чтобы в ту минуту, когда осела вторая башня, Майк еще не успел туда добраться. Среди полицейских и пожарных у него было много друзей, и он бы бросился хоть в самое пекло, если б знал, что может спасти хоть кого-нибудь.

Завершить разговор с Мерсером нам не удалось. Телефонная связь оборвалась. Видимо, антенна нашего провайдера находилась в коммуникационном центре, расположенном на крыше рухнувшей башни.

Потянуло гарью. Слабый ветер дул в нашу сторону, неся с собой едкий запах копоти. Обходя по очереди все кабинеты, я стала закрывать окна. Воздух, насыщенный цементной пылью и гарью от самолетного топлива, вызывал кашель. От этой ядовитой смеси у меня слезились глаза и страшно першило в горле.

Я направилась к Баталье через центральный холл, в это время необычно пустынный, как в городе призраков. В кабинете моего шефа находились три его заместителя. Они составляли план на ближайшие дни, уже понимая, что над всеми нами нависла опасность едва ли не военного положения, а значит, вести уголовное судопроизводство в обычном режиме нельзя. Впятером мы просидели над планом почти два часа, отрезанные от города, если не считать нескольких звонков по мобильной связи, какое-то время еще соединявшей нас с внешним миром.

Когда я около часу дня вернулась в свой кабинет, улицы, по которым после падения двух башен спасались толпы людей, теперь зловеще притихли и опустели. На углах лежали перевернутые передвижные лотки продавцов кофе и хот-догов, брошенные своими хозяевами, на городских парковках длинными рядами стояли пустые автомобили, многие из которых принадлежали сотрудникам правоохранительных ведомств, умчавшимся в эпицентр катастрофы. В воздухе кружились обрывки бумаги и хлопья пепла.

Я глянула в окно и испытала щемящую боль, не видя знаменитых башен, которые прежде загораживали горизонт. Так бывает у людей после ампутации конечности. Говорят, будто утерянная рука или нога вечно напоминает о себе, порождая фантомные боли. И мы будем ощущать боль всякий раз, не находя взглядом на привычном месте силуэтов башен-близнецов, будем вспоминать о людях, оставшихся под завалами.