– Почему ты позволила ему себя поцеловать?

У Яэли ушли мгновения, чтобы переварить его вопрос, проглотить его слово в слово. Ты. Ему. Поцеловать. Позволила. Почему. Еще несколько ударов сердца, чтобы выработать возможные ответы.

Потому что я Адель Валери Вольф.

Потому что я не ожидала этого. Потому что я другая внутри. Потому что я была в поезде. Потому что он должен думать, что я ему доверяю. Потому что я одинока.

Потому что я не Адель Валери Вольф.

Слишком много ответов, все они застревали у нее в горле. Ни один из них не был полностью правдив.

– Я просто спросил, – продолжал Феликс, – потому что я гадаю, возможно твое суждение было затуманено.

Яэль ощетинилась при этих словах и встала, так что свет заиграл между ними. Тень за тенью. Свет за светом.

– Дело вовсе не во мне и Луке, – прошептала она. – Дело в победе. В том…

Ее волки потели под кожей, умоляя о воздухе. И ее сердце чувствовалось таким слабым, таким тяжелым – всегда откалывающееся по краям, меньше, меньше, меньше. На кусочки, которые она скрывала под рукавом. Разве осталось еще хоть что-то?

Феликс поднял брови, ожидая от нее продолжения.

– У меня все под контролем, – сказала она ему наконец. – Мы просто должны ехать с Лукой один день. Затем гонка снова выровняется.

– Брось, Ада. Ты же не можешь доверять ему…

– Я и не доверяю, – сказал Яэль. – Но, насколько я могу судить, это единственный выход. Если у тебя есть лучшее решение, я тебя слушаю.

Челюсти Феликса сжались, когда он проглотил свой гнев.

Когда стало ясно, что у него нет ответов, Яэль повернулась и села на байк. Она плавно запустила зажигание, прочувствовала напевающий двигатель, напряжение газа и тормоза. В первые десять секунд Яэль поняла, что поездка будет сложной – из-за огромного размера и громоздкости.

Ее тренировочные круги по улицам вокруг контрольно-пропускного пункта были неуверенными. Двигатель опалил ее икры, и она рефлекторно пыталась сменить передачу ногой. Все это время разговор с Феликсом бился у нее в голове. Мигрень вопросов, невысказанные ответы.

Сомнения начали закрадываться, когда Яэль перепутала смену передач в пятый раз, переволновалась и отпустила газ. Байк вздрогнул под ней. Кацуо проехал мимо нее, как только заглох ее двигатель. Его езда была безупречной.

Яэль потребовалось мгновение, чтобы собраться. Вдохнуть, отодвинуть все.

Это был просто поцелуй. И он ничего не значил.

Это был просто один день, один паром, одна черта на имени. И это значило все.

Яэль повернула рукоятку и вернула «Рикуо» к жизни, уводя его на постоянной скорости вниз по улице.

У нее все под контролем.

Они выехали на следующее утро, выстроившись по времени, как делали это на каждом контрольно-пропускном пункте, – тринадцать гонщиков, собранных под изнуряющим солнцем, икры напряжены и ждут, когда смогут оттолкнуться от земли. Душная, напряженная тишина растянулась между ними, перемежаясь стрекотом сверчков и холостым ходом двигателей, разлетевшихся на кусочки от выстрела.

БУМ и вперед!

Кацуо уехал. У Яэль ушло две вихляющие секунды, чтобы сбалансироваться, присесть, тронуться и увидеть, что он был уже на несколько метров впереди. Она выжала двигатель на максимальную скорость. Влажный воздух Ханоя свистел над ее очками и причмокивал на лице. Асфальт рвался под ней, и богатая колониальная архитектура мелькала в рядах пальмовых деревьев, размахивающей флагами толпы и вечно преследующих их камер «Рейхссендера».

Но мотоцикл все еще ощущался таким медленным.

Яэль не отрывала глаз от задней фары Кацуо. Их скорости сейчас сравнялись. Равные, когда город истончился от зданий французской эпохи до лачуг и рисовых полей. Долгие километры плоских полей – вода на них зеркально отражала бледный огонь зелени выращиваемого риса. Она преследовала его на близком расстоянии, как проинструктировал ее Лука. Другой Победоносоный был у нее на хвосте. Яэль еще не видела его (она не могла рисковать, оглядываясь через плечо и потерять равновесие), но она слышала скрежет его двигателя позади.

Она надеялась, что Кацуо сможет замедлиться, раз уж они были глубоко в сельской местности, далеко от стартового пистолета. Но Победоносный продолжал ехать – бушевал на открытой дороге, выдергивая еще несколько секунд из своего лидерства в три с половиной часа.

Это не важно, сказала она себе. Все, что ей надо было сделать, это оставаться поблизости. Добраться до парома.

Солнце поднялось в облачном небе, и ландшафт изменился, превращаясь в нечто сказочное. Драматически, внезапно горы появлялись из заболоченных полей. Как пальцы подземных гигантов, жаждущих неба. Сотни высот с шапками деревьев и сотни долин, оплетенных реками и туманом, рисовых полей и бараков. Древние гробницы обнимали дорогу – невзрачные курганы земли с заросшими мхом камнями, ободранными объявлениями с предложением денег и осколками бутылок ликера.

Все это и задние фары.

Они рвались через этот акварельный пейзаж известняковых холмов и тихих ферм. Послеполуденные часы поглотили блестящие облака и туман стал гуще. Их вторая остановка для заправки топливом была в лачуге небольшого города, где Яэль запихнула в себя несколько протеиновых батончиков, пока чиновники гонки заливали бензин в ее бак при помощи импровизированных шлангов. Дети смотрели из спичечных проемов, как Кацуо первым вернулся на дорогу, разогнав стайку кур своим мотоциклом.

Река Ли была ненамного дальше, всего в двух деревнях отсюда. Ее воды растекались вокруг гор, зеленые и слишком глубокие, чтобы спокойно пропустить их, не утопив их новые машины. Мост, который когда-то простирался над ней, был в руинах (уничтожен в войне – как и многое другое – никогда не восстанавливался). Два разрушающихся утеса смотрели друг на друга. Дорога, ведущая к мосту, была перечеркнута переплетением досок и красного кандзи: «Предупреждение: не пересекать».

Грязная тропа привела гонщиков к береговой линии, где узкие ряды камней граничили с пеликанами, вонзавшимися в отмели реки. Паром было пришвартован в конце. С первого взгляда Яэль подумала, что это ошибка. Сооружение, к которому Кацуо толкал свой байк, не могло быть паромом. Его едва ли можно было назвать лодкой. Возможно, плот был лучшим термином для толстых стеблей бамбука, которые срезали и переплели вместе слоями.

Но Кацуо протолкал свой байк весь путь до конца дока и начал погрузку. Паромщик – мрачный человек в шляпе в форме колокольчика и бамбуковой палкой в руке – кажется, не возражал.

Яэль больше не тратила время впустую: спешилась с байка и направила его вдоль узкого дока. Позади себя она услышала, как глохнет мотор Луки, а впереди – распоряжение Кацуо перевозчику: «Отчаливай прежде, чем здесь появятся остальные!»