Лошадь уставала быстро. Если Элисса была совсем легкой, то Вэйлорд этим похвалиться не мог. Чтобы дать кобыле немного отдыха, но не останавливаться, он в очередной раз спешился и пошел впереди, придерживая поводья. Принцесса сидела в седле, а точнее, на седле, свесив ножки с правого бока кобылы. Лес был совсем глухим, и даже звериные тропы приметить было сложно. Ветки то и дело норовили хлестнуть по лицу, и Нэйрос отводил их свободной рукой. Лошадь, снова и снова получая по морде веткой, всякий раз недовольно фыркала и вставала, пока Вэйлорд, недовольно ворча, не дергал за поводья. Вэйлорд выбрал бы для Элиссы другой путь, но необходимо было избегать больших дорог.

– Нэй, – донесся жалобный голос сзади.

– Да, ваше высочество, – отозвался беглый десница, не оборачиваясь.

– О боги, мы два оборванца со старой клячей, а ты говоришь «ваше высочество».

– Больше не буду, Элисса. Так в чем дело?

– Лошадь дурно пахнет.

– Ценное наблюдение, – фыркнул Вэйлорд. – Это самое малое из наших несчастий. Придется потерпеть.

– Но от нее и я дурно пахну.

– А вы знаете, что удобренные навозом цветы и ярче, и растут лучше? – усмехнулся Нэйрос.

Элисса насупилась.

– Изваляйтесь вы хоть в лошадином помете, для меня вы не перестанете быть прекрасной принцессой.

Выждав немного, Вэйлорд со смешком добавил:

– Разве что чуточку вонючей.

– Ну и поганец же ты, должна я заметить!

– Прошу прощения. – И снова смешок.

Через какое-то время лес стал реже, и они вышли к большой поляне. Вэйлорд остановился. Он долго вглядывался в густую траву и в заросли на противоположном краю поляны. Невнимательность могла дорого обойтись, нужно было убедиться, что поблизости нет лишних глаз. Наконец Нэй повел кобылу дальше, ускорив при этом шаг. Задерживаться на открытом месте все равно не стоило. Вскоре они вновь шли через заросли.

– Нэй! – Снова жалобный голос принцессы.

– Что?

Он, как и в тот раз, не обернулся: не хотел получить веткой по затылку.

– Я грязная вся.

– Вы чисты, как утренняя роса и весенний рассвет.

– Перестань говорить чепуху. Уж не знаю, куда ты меня макал, но я вся в глине… Надеюсь, что это глина…

– Это глина, Элисса. Не беспокойтесь.

– Как же не беспокоиться, когда я выгляжу не лучше поросенка?

– Поверьте мне, принцесса, вы выглядите несколько лучше. Хотя и в маленьких поросятах есть свое очарование.

– Нэй, прекрати острить!

Вэйлорд вдруг поднял руку и остановился.

– Тише!

Потревоженные ими ветки перестали трещать, и теперь не было слышно ничего, кроме слабого ветра где-то наверху, в осенней листве. Пока десница напрягал слух, продолжая держать руку поднятой, лошадь вдруг обеспокоенно затопталась.

– Ты тоже учуяла, старушка? – тихо проговорил Нэй.

– Старушка? – возмутилась Элисса.

– Это я лошади. Тише, прошу.

Снова шелест ветра в листве. Но на сей раз отчетливо – хриплое рычание и тихое повизгивание.

– Что это, Нэй? – прошептала принцесса.

– Похоже на волка. Совсем близко.

– Волк?! – выдохнула Элисса, прижав ладошки к щекам.

– Да. Сдается, в беду попал.

Вэйлорд двинулся дальше, но лошадь уперлась, чуя запах хищника. С укором поглядев на животное, Нэйрос привязал поводья к ближайшему стволу.

– Слезай, Элисса. Она от испуга может на дыбы встать.

Принцесса послушно соскользнула с седла, и Вэйлорд, подхватив ее, мягко опустил на землю. Затем протянул ей гладиус.

– Держи. Никуда не отходи. Я сейчас…

– Как, ты оставишь меня одну?!

– Не одну. Ты с лошадью.

– Но… куда ты?

– Разузнать, в чем дело. Не бойся, я недолго. Никуда не уходи.

– Да куда я уйду?!

Нэйрос прошел не более двух десятков шагов, когда обнаружил хищника. Матерый волчище с необычным черным окрасом лежал под кривым деревом и скулил, то и дело облизывая переднюю левую лапу и рыча на дребезжащий металл. Увидев человека, зверь оскалился, но не попытался убежать или напасть. Присмотревшись, Вэйлорд понял, что лапу сжимает капкан, прикованный цепью к дереву.

– Не рычи, – пробормотал Нэй. – Не я ловушку ставил.

Зверь, будто поняв, что от Вэйлорда угрозы нет, перестал скалиться и вновь принялся облизывать больную лапу.

Десницу поразили глаза волка. Умные, тоскливые и полные отчаяния. А он, человек, лорд, правая рука короля, в лучшем ли положении, чем этот зверь? Конечно, нога или рука не сжата железом. Но совсем недавно он мерил шагами крохотный каменный мешок в подземелье королевского замка. Он был на волосок от смерти и метался по темнице в отчаянных поисках спасения… Похоже, волк пытался отгрызть себе лапу, но боль остановила его, и теперь он облизывал нанесенные самому себе раны.

– Бедолага.

Вэйлорд приблизился, и тут же волк встретил его угрожающим рычанием.

– Дурень, я же помочь хочу.

Позади зашуршала от легких шагов опавшая листва. Десница обернулся и увидел Элиссу.

– Я же просил оставаться там, ваше высочество.

– А еще сказал, что ты недолго.

Принцесса держала перед собой гладиус, так нелепо смотревшийся в ее хрупких ладошках.

– Ой! – Она только сейчас заметила зверя. – Какой жуткий!

– Не бойся. Он попал в капкан, – вздохнул Нэйрос.

– Куда попал?

– В капкан. Жестокое изобретение кузнечной гильдии Лютеции. Я о них слышал, но вижу впервые.

– Но волк ведь живой!

– Капкан не убивает, пташка. Он лишает свободы. И причиняет отчаяние и боль. На седле висит мешок. В нем веревка, полоски чистой ткани для перевязки и коричневая склянка с настойкой арники. Принеси их мне.

– Что? Но зачем?

– Надо его освободить и обработать лапу.

– Что-что?! Нэй, ты с ума сошел? Зачем освобождать дикого хищника?!

– Из сострадания.

– Но это же волк!

– Я вроде как тоже, – невесело усмехнулся Вэйлорд.

– Ну, у тебя это прозвище! Ты же овец не воруешь!

– Да, ваше высочество. Я ворую только принцесс. Мы теряем время.

– И еще больше потеряем, если освободишь зверя!