У волчьего лорда перехватило дыхание и неистово забарабанило сердце. Теперь вода доходила ей чуть выше колен, и его одурманенный, немигающий взгляд скользил по ее бедрам и ягодицам. Элисса приподняла одну ногу и стала намазывать ее глиной…

«Мать твою, что ты творишь, недоумок», – прорвался наконец в его голове голос разума.

Десница отбежал от лошади и спрятался за деревом, зажмурившись и тяжело дыша.

– Ну и дур-р-рак! – простонал он. – Совсем стыд потерял…

Отдышавшись, вне досягаемости заворожившего его зрелища, он понемногу стал приходить в себя, но вдруг почувствовал, как непреодолимая тяга заставляет снова посмотреть на озеро.

– О-о боги, нет, – прорычал он. – Не делайте этого. Не делайте этого со мной! Да чтоб вас!

И он выглянул из-за дерева. Как бы рассудок ни проклинал его за то, что он, не совладав с искушением, продолжал подглядывать за купающейся девой, но даже рассудок признавал, что Вэйлорд не видел в жизни ничего прекраснее. Он за свою жизнь повидал немало женщин. И в одежде, и обнаженных. Но это было иное. Нынешнее зрелище очаровывало, а не пробуждало низменные желания. И дело было не в тумане, не в янтарных лучах заходящего солнца, которые золотили влажную кожу принцессы, как бы показывая, что перед Вэйлордом самое драгоценное сокровище в мире. Дело было в самой Элиссе. Это не окружающий мир превращал ее в сказочную нимфу. Это она украсила собой мир. Не хватало лишь нежного перелива струн арфы и ласкового пения флейты. Хотя… Неслышимая музыка заиграла в сердце Вэйлорда.

Наконец он переборол себя. Последней каплей стало то, что Элисса развернулась и его опьяненному взору предстала девичья грудь. То ли он испугался, что она заметит, то ли решил, что вид персей Элиссы окончательно сведет его с ума… Ломая ветки, он бросился прочь.

– Мальчишка! Дурило! Ведешь себя как глупый юнец! – зло бормотал он, бесцельно бродя сквозь кусты и папоротник; он позабыл, зачем вообще здесь.

– Нэ-э-эй! – послышался крик Элиссы.

Он метнулся стрелой. Возглас и перепугал его, и позволил возомнить себя важной особой, ведь его звала божественная нимфа, лесная фея. Она кричала его имя, а значит, нуждалась в нем!

Вэйлорд неловко остановился, едва не упав в воду.

– Что случилось?!

Он не видел ее, но вот тихий голосок раздался среди лотосов.

– Ты чего такой напуганный?

Элисса присела так, что была видна только ее головка: прекрасные цветы окружали прекраснейший цветок.

– Ты звала. Я подумал, случилось что-то.

– Я чистую одежду забыла. Грязную постирала. – Она кивнула на дерево, где висело ее мокрое белье. – Принеси чистую, пожалуйста. И что-нибудь обтереться.

– Конечно. Сейчас.

Он быстро зашагал к лошади. Схватив мешок, двинулся обратно, на ходу шаря внутри в поисках одежды потеплее. Достав все необходимое, стал на берегу.

Элисса смотрела на него какое-то время, затем укоризненно покачала головой, и рядом вразнобой закачались головки лотосов.

– Ну же, Нэй. Я ведь не могу встать и взять у тебя платье. Повесь, пожалуйста, на ветку и уходи.

– Ах да.

Он растерянно улыбнулся, повесил одежду и стал уходить. Через несколько шагов вдруг обернулся. Элисса вскрикнула и, обхватив себя руками, нырнула обратно.

– Ты чего!

– Я… Прости… Я там деревья ореховые нашел. – Он махнул рукой в неопределенном направлении. – Ты орешков хочешь?

Она засмеялась.

– Милый волк, ты и так много делаешь.

– Но мне совсем нетрудно.

– Ну тогда маленькую горсточку. Хорошо?

– Хорошо. Маленькую горсточку.

Вэйлорд улыбнулся и хотел добавить, что для нее он и звезд горсточку соберет, только бы попросила. Но сдержался. Как же глупо он, наверное, сейчас выглядит.

Вслед деснице неслось:

– Но если ты еще раз обернешься, бесстыдник, я тебя прибью!

– Твоя красота того стоит, – беззвучно прошептал Вэйлорд.

Орехов он собрал не горсточку и не две. Благо ветки спускались низко, а пожинать урожай тут было некому.

Вскоре голос прекрасной девы вновь прокричал его имя. И вновь он бежал как юнец.

Элисса стояла одетая, но по колено в воде, придерживая край платья, чтобы не замочить.

– Что, принцесса?

– Я обувь тоже помыла, а другой-то нет. Не хочу перепачкать ноги. Ты мне поможешь?

– Конечно.

Вэйлорд шагнул к ней и взял на руки.

Он и до того брал ее на руки. Когда похищал из дворца, когда помогал взобраться и спуститься с лошади. Но сейчас, ощутив вес ее тела, он вдруг почувствовал себя невероятно счастливым. Элисса сама была похожа на довольное дитя. Обвив руки вокруг шеи охранителя, она смотрела в глаза Нэйросу.

– Ах, Нэй, все девицы королевства умрут от зависти, – хихикнула она.

– Угу.

Он уже донес ее до повалившегося дерева, на котором было расстелено одеяло, но не спешил освободиться от своего груза. Он глядел в изумрудные глаза и утопал в них, забывая обо всем. Элисса ждала долго, разглядывая волчьи глаза Вэйлорда. Затем улыбнулась.

– Милый волк, ты меня когда-нибудь отпустишь или мне всю жизнь провести на твоих руках?

– Конечно. – («Всю жизнь!!!») – Отпущу, моя принцесса.

– Так чего же ты медлишь? Или хищнику тяжело расстаться с беззащитной добычей?

– Элисса…

– Что-о? – протянула она.

– Я когда-нибудь говорил, что нет в этом мире ничего и никого прекрасней тебя?

Она расплылась в улыбке и склонила голову к его плечу.

– Трудно поверить, что эти же уста не так давно называли меня дурой и избалованной пигалицей. Таким, как сейчас, ты мне больше по нраву. У-ру-ру… – пропела она ему на ухо.

– Чего? – удивился Нэй.

– Ну, знаешь, когда голуби друг другу так делают. Или котята так урчат, когда их вот тут погладишь.

Элисса стала почесывать кончиками пальцев шею охранителя.

– Вот и ты сейчас такой… У-ру-рушный.

Нэй зажмурился. «Боги, она вообще понимает, что делает?! Я же не из камня!»

– Ох, я смотрю, тебе нравится! – засмеялась принцесса. – Ну ладно, не буду баловать, а то привыкнешь!

– Правильное решение… – прохрипел Вэйлорд. Хотя он многое бы отдал, чтобы она продолжала.

– Ну, отпусти меня наконец, похититель!

Он осторожно положил ее на одеяло. Но отходить не спешил.

– Элисса…

– Да-а?

– Я хочу сказать тебе…