Я сказал брезгливо:

– Золото чеканить не умели, а железо ковать могли?

Он удивился:

– Конечно!.. Железо ведь перековывали из старых вещей Древних Людей. А золото учились добывать из шахт сами.

– Железо, – спросил я, – было раньше? Что за старые вещи?

Он пожал плечами.

– Никто не знает. Те люди не то погибли, не то ушли в глубокие пещеры. Говорят, были какие-то катастрофы, потопы, огненные бури. А до самой большой катастрофы люди были очень могущественными. Но это, может быть, и легенды... Вы, ваша светлость, помовайте этим амулетом над путем-дорогой, помовайте! Вот так, из стороны в сторону... Ого!

За час я наловил с десяток монет, потом развели костер, поджарили мясо и подогрели хлеб, но главное – подогрели, вернее, наполнили энергией амулет. И хотя на подогрев его пришлось скормить почти целое дерево, но экономический эффект налицо: еще часа за три из пыли и грязи поднялось столько монет, что пришлось нести и Сигизмунду, который сперва отказывался брать в руки нечестивое золото. Вряд ли мы заработали бы столько даже на продаже всей рощи.

Гугол пел и плясал вокруг каждой монеты. Мое уважение возросло, когда я понял, что степень ликования зависит не от размеров найденных монет, а от древности, редкости. Он даже пытался что-то прочесть, разгадать древние знаки, вопил в возбуждении, что вот про эту монету так и слыхать не слыхали, из чего я заключил, что он и в нумизматике орел. Он пробовал и мне совать под нос эти монеты с истертыми знаками, но я брезгливо отворачивался, как истый... нет, не рыцарь, а русский интеллигент, который делает вид, что живет совсем не по рыночным законам.

Явно здесь проходил какой-нибудь эквивалент пути из варяг в греки или Великого Шелкового, ибо монеты попадались и времен Александра Македонского, и Цезаря и Ашурбанипала, и, возможно, легендарного Аоия, прародителя всех чистых, красивых и вообще замечательных, как и монеты отвратительного Сима, прародителя всех нечистых, некрасивых и вообще гадов. Были монеты настолько дивные, что я только головой мотал и тут же передавал Гуголу. Он и сам жадно выхватывал их из моей ладони, как горячие пирожки. Но это жадность коллекционера, искателя чудес, так что негодовал только Сигизмунд. Он, как истый талиб, не видел ценности в старых вещах, тем более в тех, что были сделаны еще до рождения Иисуса Христа.

В городке обменяли с доплатой коней. Сигизмунд сторговал для себя пристойный кожаный панцирь, почти новый, купил боевой топор, два ножа. Один отдал Гуголу. Хотел купить и мне, но я глазами указал на молот.

Здесь тоже никто не мог предположить, куда мог уйти король Арнольд, и еще я заметил, что смотрели на нас с подозрением, как на соглядатаев Конрада. Не помогли даже золотые монеты, каждый качал головой и уходил, а однажды из-за забора в нашу сторону полетели камни и комья грязи.

Привал устроили на холме в миле от городка. На самой вершине, совершенно лысой, где даже трава не растет, возвышался белый камень. Высотой в два роста человека, обе стороны срезаны, как гигантским ножом, а на плоских стенах множество знаков, значков. Земля у подножия тверже кирпича, я топнул пару раз и понял, что это в самом деле кирпич. От бесчисленных костров, что раскладывали у подножия камня, неплохо защищавшего от ветра, земля спеклась до крепости гранита. На самой земле, ноздреватой, как шлак, кое-где темнели угольки, теперь уже не совсем угольки, раз их не развевают ни дожди, ни снега, не выдувают ветры. Возжно, алмазы. Ну какие-нибудь черные.

Гугол вытащил купленный нож и попытался что-нибудь нацарапать местное трехбуквенное, однако нож скользил, как по стеклу.

– Колдовство, – сказал он раздраженно. Подумав добавил: – Или наш героический друг купил нож из глины.

– А если я этим ножом ткну тебя? – поинтересовался Сигизмунд холодно.

– С тобой уж и пошутить нельзя!

Он прятал нож, отвернулся с достоинством, но когда подул холодный ветер, сел к камню, упершись спиной.

– Нечестивое колдовство, – подтвердил Сигизмунд. – Не видно знака Христа! А раз так, то все бы здесь разрушить...

Гугол слушал его вполуха, взгляд его блуждал по моему молоту. Проговорил задумчиво:

– А вообще я смутно помню... можно сказать даже, знаю!.. Знаю, чем можно пробить доспехи, изготовленные гномами.

– Чем? – спросил я жадно. – У того гада доспехи были явно гномьи!

Он рассматривал меня очень внимательно.

– А вам в самом деле так важно... найти?

– Признаться, – ответил я с неловкостью, – мне очень не по себе, что отыскался гад, перед которым я совсем беспомощен. Понимаешь?

Он кивнул.

– Понимаю. Как будто впервые оказаться вообще без оружия в гуще битвы. Ладно... Есть такая Долина Стреляющей Смерти. Пока еще ни одному человеку не удалось пройти через нее живым. Да и зверю тоже... Но в вашем случае, ваша милость, и не надо ее пересекать. Достаточно помаячить на самом краешке и... уцелеть.

Я насторожился.

– Что там за суперснайперы?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Известно только, что какая-то трава.

Я вытаращил глаза.

– Трава?

– Ну может быть, не трава, а бурьян. Или даже кустарник. Но не деревья, точно. Никто не говорил о деревьях. Словом, растет там такой чертополох... Вы знаете как чертополох размножается? Хотя, простите, откуда вам знать такие вульгарные вещи...

Я опешил от вопроса, подумал, брякнул:

– Что-то с перекрестным опылением... Помню даже анекдот про пчелок. А что?

Он отмахнулся.

– Я говорю уже про семена, а не процесс зачатия. Одни наловчились, подобно одуванчикам, прицеплять к семенам пушинки, чтобы ветер унес подальше, другие, как вот клен, приделывают такие хитрые хвостики, что семена падают медленно, вертятся, как одержимые, а ветер успевает отнести подальше в сторону... Самые хитрые придумали окружать себя сладким, а сами прячутся в твердую, как камень, кожуру. Съест зверь такие сладкие ягоды, уйдет подальше, там опорожнит кишечник, вот семена там и прорастут! А за сутки он уносит их далеко!..

Я сказал с нетерпением:

– Тебе бы в естествоиспытатели. Или в учителя биологии. Ты лучше расскажи про эти... которыми можно бить гномьи доспехи.

– Я к тому и веду, – ответил он, довольный, что я возвел его в неведомые естествоиспытатели. – Есть еще репейники, сами знаете, как они распространяют свои семена. Я видел, как ваша милость красиво выбирали репьи из конского хвоста... у вас такие исполненные внутреннего благородства движения! Есть грибы, Да и не только грибы, что, созрев, как бы взрываются и выбрасывают семена как можно дальше... так вот растения Долины Смерти – это как бы такие грибы и репейники вместе.

Я подумал, спросил: