В коммюнике встречи предусматривалась всеобщая амнистия: больше никаких перестрелок и убийств, все произошедшие инциденты считать закрытыми. Следовало прекратить взаимные оскорбления и слухи, которые часто специально разжигала полиция и пресса.

Главарям банд полагалось разобраться с собственными смутьянами, в действительности наиболее частыми зачинщиками конфликтов. Нападения банд друг на друга прекратить. Все были обязаны строго соблюдать территориальные границы.

Высокое собрание вернулось к раскладу 1923 года. Шелдон занял территорию к северу и востоку от скотных дворов, Салтис – территорию позади. Клондайку и Майлсу О’Доннеллу отходила территория к западу и северу от Сисеро, концессия на улице Рузвельт осталась в их владении. Друччи и Моран получили территорию, некогда принадлежавшую О‘Бэниону: к северу от улицы Мэдисон и к востоку от реки Чикаго. Капоне оставил за собой ближний юг и южный и западный пригороды (через некоторое время он будет рекомендовать клиентам союзников, в частности Марти Гилфойла).

Зута, Скидмор и Бертшер продолжали вести деятельность привычным чередом.

Спайк О’Доннелл потерял главенствующую роль: Капоне позаботился, чтобы он получил то, что заслуживал.

Далее собрание переместилось в Bella Napoli Джо Эспозито. Позднее один из репортеров, по иронии носящий фамилию О’Доннелл, назвал торжественную вечеринку «праздником упырей»: его потрясло безудержное и грубое веселье бывших недругов, переживших вражду. Некий свидетель, не являвшийся бандитом, пересказал журналисту один диалог:

Два дня спустя по улице Мичиган мчалась машина с включенной сиреной. Детективы преследовали машину, за рулем которой находился Боб МакКалоу, известный боевик Торрио-Капоне с 1922 года. Автомобиль удалось остановить на 31-й улице. «Я просто приехал в город побриться, – заявил Боб сержанту Джону Трейси, сияя улыбкой и кивая на лежащую рядом сумку для гольфа. – А потом спешу обратно в Бервин». Полицейские с пристрастием обыскали гангстера, уверенные, что найдут обычный небольшой арсенал. К изумлению, в карманах МакКалоу были только деньги, в сумке – принадлежности для гольфа, а под сиденьями ничего, кроме ворсового покрытия. Оружия не было. Полиция не верила глазам. «Мирный договор в действии! – с самодовольной усмешкой пояснил МакКалоу. – В противном случае я бы не высунулся на улицу безоружным». Раздосадованные полицейские задержали МакКалоу за превышение скорости.

К концу 1926 года в преступном мире Чикаго воцарились мир и спокойствие.

Скализ и Ансельми снова попали под суд; Драггэна и Лейка оправдали по скандальному делу о сговоре с шерифом Хоффманом, выпускавшем их из тюрьмы в любое время, когда хотелось прогуляться на воле. Несмотря на двух свидетелей, присяжные признали Салтиса и Консила невиновными в убийстве Фоли («Я ожидал другого вердикта по представленным доказательствам», – признался судья).

Борьба продолжалась, но миру ничего не угрожало. Словно на последнем вздохе, люди Спайка О’Доннелла вышли за границы подконтрольной территории, в результате были ранены его братья. Больше Спайк не беспокоил ни Капоне, ни союзников.

После Дня благодарения, 28 ноября, ситуация могла измениться. Внезапно пропал Теодор Энтон, приятель Капоне и официальный владелец отелей Anton и Hawthorne. Его тело обнаружили через месяц. Капоне научился так ловко манипулировать прессой, что его первый биограф, репортер Фред Пасли, написал душещипательную историю, как Капоне, потрясенный пропажей Энтона, сидел в кабинете ресторана, рыдая, словно ребенок.

Почему не последовал новый виток войны или индивидуальные репрессии? Шериф Хоффман решил, что причиной исчезновения Энтона был внутренний конфликт. Пошли слухи, что Энтона в пьяной ярости убил Капоне из-за какого-то замечания, воспринятого как оскорбление. Позднее пианист одного заведения Капоне обвинил двух парней патрона в избиении Энтона до смерти. Полиция полагала, хотя и бездоказательно, что гибель Энтона – дело рук молодого Джека МакГурна, восходящей звезды Капоне. Преступление осталось нераскрытым, но можно решительно утверждать: это не был очередной эпизод бандитских войн.

Мир сохранился даже после настоящего столкновения между бандами.

Хиллари Клементс, боевик Ральфа Шелдона, исчез 16 декабря 1926 года. Его брат обратился с просьбой вернуть тело Хиллари к Рождеству, однако тело обнаружили двое детей в яме 30 декабря.

Число гангстерских убийств росло, случилась бойня в День святого Валентина в 1929 году. Но мир сохранялся, бандитские войны закончились. Капоне стал слишком сильным, а остальные – слишком осторожными. Отныне Капоне лично имел дела с людьми, которые бросали ему вызов.

В остальном Капоне оставался, кем был на протяжении довольно долгого времени, – Большим братом.

11 декабря Большой Билл Томпсон объявил, что снова будет баллотироваться на должность мэра. Получив 433 000 подписей в поддержку своей кандидатуры, Томпсон сказал: «Спасибо за поддержку, я умею быть благодарным». Капоне, как и весь остальной криминальный мир Чикаго, был счастлив.

28 декабря 1926 года на смену Эдвину Олсону, чьи полномочия в качестве федерального прокурора истекали 2 января 1927 года, был назначен юрист и распорядитель канцелярского суда по фамилии Джонсон. Джонсон казался простым человеком, занимавшим должность, которая не вызывала особых проблем.

Однако Джонсон к своему имени добавил букву «Q.», его имя выглядело как «George E. Q. Johnson». Он стремился выделиться.

Для Капоне, находящегося на вершине преступного мира, амбиции нового назначенца принесут зловещие последствия.

Шумный скандал вокруг убийства О’Бэниона поставил крест на карьере Майка Хьюза, главы детективного отдела Департамента полиции Чикаго.

Через некоторое время он перешел на должность начальника окружной полиции округа Кук. В 1925 году, когда стало ясно, что мэр Девер не в состоянии решить проблему алкоголя в Чикаго, Капоне снял номера в отеле Metropole, Сауз Мичиган-авеню, 2300, рядом с заведением Four Deuces. С наступлением мира он переместил туда главную штаб-квартиру из отеля Hawthorne, а Хьюз гордо заявил, что выжил Капоне из Сисеро.

«Выжить меня из округа Кук? – рассмеялся Капоне. – Кишка тонка. Я перебрался из Сисеро за три месяца до перевода Хьюза. Причина, по которой я переехал в Metropole, намного проще: круг интересов расширился, и понадобилась новая штаб-квартира».

Район, в котором находился Metropole, потерял былую престижность. Тем не менее, сняв изначально десять номеров, включая и собственные № 409 и № 410, Капоне постепенно довел количество до пятидесяти. В двух помещались тренажерные залы, и Капоне настаивал, чтобы люди занимались. Коридоры патрулировали боевики. Его постоянно посещали политики, городские чиновники, хозяева салунов и борделей для решения различных вопросов. Полицейские в форме сновали туда и обратно, не обращая внимания на боевиков, открыто ведущиеся игры, проституток, нелегальные бары прямо в вестибюлях, не говоря о питейных заведениях наверху.