В те времена Морис Ротшильд, содержавший роскошный магазин на улице Стейт, был счастлив продать лучший костюм стоимостью $85 хотя бы за $50.

Snorky предпочитал зеленый и канареечный цвета, стоимость его сорочек (заказываемых десятками) доходила до $27, не считая воротничков и манжет. Костюмам соответствовали галстуки и носовые платки (как-то он заказал двадцать восемь комплектов, по $7 за штуку). Нижнее белье из итальянского шелка стоило $12.

На голове Капоне носил широкополую фирменную шляпу борсалино, текстуры класса А. Когда он подносил ко рту черную толстую сигару, зрители могли заметить на пальце бриллиантовое кольцо Jagersfontein ($50 000, 11,5 карата).

Для пеших прогулок по городу использовался целый отряд. Восемнадцать телохранителей окружали патрона, в зависимости от местоположения и текущего состояния напряженности между гангстерами. Регулярная охрана состояла из десяти человек (четверо находились впереди, четверо охраняли сзади, двое по бокам). В театре или опере Капоне покупал дополнительные места, чтобы телохранители окружали его и гостей. Телохранитель, сидящий за Капоне, постоянно нервничал, поскольку понимал, что играет роль человеческого щита, находящегося на линии огня.

Прислуга Капоне, включая охранников, водителей и так далее, получала заработную плату от $100 до $500 в неделю.

Естественно, такая роскошь и расходы требовали королевских доходов. Несмотря на кошмары 1926 года, генеральный прокурор Эдвин Олсон подсчитал, что годовой оборот бизнеса Капоне составляет $70 миллионов. Газеты оценивали личный доход Капоне не менее чем в $3 миллиона. Только Stockade, пока его не сожгли ожесточенные бдительные граждане, приносил Капоне около $100 000 в месяц. Из учетных записей, перехваченных федералами, следовало, что прибыль игорного заведения, работающего под прикрытием магазина табачных изделий в Хоторне, составила за два года $587 721 и 95 центов.

Согласно оценке Налогового управления США, в 1927 году, с наступлением мира и усиления влиятельности Капоне, общий оборот превысил $100 миллионов. $60 миллионов пришли от занятия бутлегерством, причем Капоне утверждал, что даже в самые тяжелые месяцы под «мягким наблюдением Томпсона ему удалось осуществить пять тысяч поставок». Накладные расходы, оплата офисов, ущерб от федеральных рейдов и взятки судьям составляли $50 000 в месяц или $600 000 в год. $24 миллиона приносили азартные игры, $10 миллионов поступало от борделей, танцевальных залов и пригородных отелей, еще $10 милионов составляло категорию «разное», включая рэкет, и принудительные поступления денежных средств от других банд.

Конечно, расходы были немалые. Капоне утверждал, что платил $30 миллионов в год только за политическую и полицейскую защиту.

Никто не знал – вероятно, включая и самого Капоне, – сколько составляет его доля. Правительство оценивало его доход в 1927 году в $218 057 и 4 цента.

Это составляло меньше десятой части от реальной суммы.

Капоне нуждался в каждом центе для поддержания чрезвычайно дорогостоящих привычек: азартных игр и щедрости. Один исследователь прокомментировал эти привычки следующим образом: «Аль – простофиля похлеще любого провинциала, приехавшего покорять Чикаго».

Капоне часто носил с собой $50 000, чтобы перекинуться в кости, не менее $1000 за кон: возможно, ему нравилось смущать других игроков подобными ставками. Иногда он делал ставку в $50 000 или даже $100 000. Капоне часто проигрывал.

$50 000 или $100 000 могли уйти на лошадиных бегах. Капоне увлекся бегами в 1924 году, познакомившись с жокеями и тренерами в Хоторне. Благодаря подсказкам и внутренним сведениям он смог выиграть $50 000 за неделю. Капоне моментально поддался второй дорогостоящей привычке – чрезвычайной щедрости: начал закатывать пиры для наездников.

Удача (или расчет) изменила Капоне, и к концу забега он потерял $200 000. Но не остановился и через несколько недель на следующем этапе бегов проиграл еще $500 000. С немногими избранными Капоне щедро делился советами. Однажды на бегах он встретил фоторепортера. «Эй, парень, – вспоминает Энтони Берарди, не хочешь поставить на пятый номер?» – спросил Капоне, указывая на лошадь, которая никогда не выигрывала забегов. «Как, черт возьми, эта лошадь может победить? – возразил Берарди. – Забудь об этом». Перед стартом один из боевиков Капоне засунул в карман Берарди пятидолларовый билет. Ставки были 60 к 1, лошадь выиграла забег, и, забирая выигранные $300, фотограф проклинал, что не послушался совета.

Ничто не могло угомонить страсть Капоне к азартным играм.

Говоря на сленге того времени, он неизменно заканчивал игру «с сумкой над головой» и всегда выплачивал проигрыш. Весной 1927 года Капоне сказал друзьям: «Я потерял $1,5 миллиона на лошадях и костях за последние два года. И поверьте, ничуть не жалею. Если кто-то даст миллион, я тут же поставлю на первую понравившуюся лошадь».

Два года спустя он сказал журналисту, с которым поддерживал дружеские отношения, что «с тех пор, как перебрался в Чикаго, его одурачили на $7,5 миллиона». Никто не усомнился в сказанном.

Вечеринки, регулярно устраиваемые Капоне для жокеев, напоминали сатурналии[115]. Капоне и спутники заходили в кабаре или в джазовый концертный зал (принадлежавший Капоне или кому-нибудь еще), закрывали для посторонних и объявляли: вся выпивка этим вечером за его счет. Официантам Капоне всегда давал $100 чаевых; гардеробщицам не меньше $10. Музыканты вспоминали, Капоне с компанией всегда сидели в углу и вели себя шумно и весело; при нем обязательно стоял телохранитель, пристально осматривающий помещение в поисках источников опасности. С лица Капоне не сходила улыбка, он был очень любезным.

Капоне мог оккупировать заведение для нескольких сотен друзей и коллег, бросив владельцу $5000 и не приняв сдачу. Банкеты в гостинице Metropole длились два дня и стоили $1800. Однажды, на День рождения, он устроил трехдневную вечеринку с шампанским и музыкой Фэтса Уоллера[116].

Когда суд окончательно оправдал Скализа и Ансельми, 9 июня 1927 года, Капоне закатил вечеринку стоимостью $25 000, описанную одним гостем как потоп. Кульминационным моментом вечеринки была стрельба пробками из бутылок Piper Heidsieck и Mumm’s. Алкоголем был залит весь пол.

В том же году Капоне превзошел себя и устроил торжество длиной в целую неделю в честь боксерского поединка между Джеком Демпси[117] и Джином Танни[118], обошедшееся в $50 000. Это был изящный жест: именно эту сумму Капоне поставил на своего друга Демпси. Он планировал дать больше денег нужным людям, чтобы Демпси точно победил. Демпси отговорил главного поклонника от подтасовки результатов, считая это неблагородным. Капоне отправил огромный букет Демпси, к которому приложил открытку, гласившую: «Семье Демпси во славу благородства».