Романову не пришлось задавать более конкретный вопрос, он и так все понял.

– Василий Иванович.

Я выдохнула.

– Что же теперь будет?

– Много чего… и будет, и уже было.

– Игорь Никодимович?

Я посмотрела пристально. Романов не поддался взгляду и принялся рассказывать.

Вчера, на балу…

После нашей беседы.

Василия убили ударом кинжала. Закололи, как свинью. Несколько ударов были нанесены со скоростью швейной машинки. Результат – спасти не успели. Никто бы не успел.

Я принялась кусать губы.

– А… я в подозреваемых?

Романов едва не фыркнул.

– Вы? Нет, Мария Ивановна, вы здесь, чтобы вас не убили следующей.

– Замечательно. А есть повод?

– Есть, – помрачнел Романов. – Знаете, кто убил Василия?

– Кто?

– Анастасия Матвеева.

Я открыла рот. Закрыла рот. Подумала минут пять – и только потом рискнула поинтересоваться.

– А зачем?

– Мария Ивановна, у вашего разговора были свидетели, вы догадываетесь об этом?

Я кивнула.

Вот даже не сомневалась. Кто б мне дал просто так с цесаревичем разговаривать?

– К сожалению, это бал. Люди перемещаются, приходится реагировать…

– Сколько у нас было свидетелей?

– Двое.

– Надеюсь, я не…

– Нет-нет. Мария Ивановна, вы себя зарекомендовали исключительно, как умная и полезная подданная Короны.

Я выдохнула.

Вроде бы, мне не врали. Что ж.

– Благодарю.

– После того, как вы побеседовали, один из агентов отправился ко мне с докладом. Второй остался следить за его высочество. И стал свидетелем беседы между ним и Анастасией Матвеевой.

– Я могу узнать о содержании беседы?

– Это не тайна. Анастасия признавалась в любви и умоляла его высочество бежать с ней и обвенчаться.

– Получила отказ?

Я более-менее пришла в себя (кто спросонок соображает, как часы, нет таких?) и принялась оглядываться. Расправила платье, кое-как поправила волосы. Внешний вид тоже важен. Нечего тут растрепой сидеть.

– Да. Его высочество объяснил, что ее не любит.

– Симметрично получилось, – грустно улыбнулась я.

Прядь волос выбилась из прически и моталась перед глазами. Я подумала и несколько раз обмотала ее вокруг уха. Так аккуратнее.

– Вряд ли его высочество оценил юмор судьбы, – отозвался Игорь Никодимович. – Агент отвлекся буквально на минуту, но Анастасии не было, а цесаревич уже оседал на пол. Оружие убийства осталось в ране, стилет с гербом Матвеевых.

М-да.

– А отпечатки пальцев?

– Простите?

Я хлопнула себя по лбу. А ведь правда, этот мир мог не додуматься до бертильонажа. Да и рождался ли тут Альфонс Бертильон?

– Отпечатки пальцев индивидуальны для каждого человека. Но я так понимаю, у вас их не снимают?

– Нет. Как это делается?

Я почесала нос.

Ага, на словах мы все такие умные, просто до слез. А по жизни…

Кто тебя, дура, просил рот открывать? Не могла не выпендриться? Да нет, все намного проще, рефлекторно ляпнула. Еще с той жизнь… это из тех знаний, которые вроде как у всех есть. Как о микробах. А поди, скажи кому, что в капле воды жителей побольше, чем в Англии? То-то и оно, знанию – время.

И поди, объясни, откуда я это знаю.

Дура, ёжь твою рожь!

– Вроде бы пальцы обмазываются тушью, прикладываются к бумаге… раньше так неграмотные подписи ставили. И на предметах так же можно отпечатки посмотреть, только тех, кто последний прикасался. Порошком типа угольного обсыпать…

– Это где так делают?

– Не помню, кто мне рассказывал… ах нет! С кем-то из китайцев разговорилась, – "сообразила" я. А что? Сибирь, Китай там тоже близко… сойдет!

Надеюсь.

Все равно – дура.

– И все отпечатки проявятся?

– Вроде как того, кто последним трогал предмет.

Романов махнул рукой. Судя по всему, несчастный предмет столько людей перелапало…

Итак, имеется зарезанный цесаревич. Ударили его несколько раз, что свидетельствует о силе чувства, ассасины бьют один раз, им хватает, а вот если с любви, или по ненависти – там да. Там тычут железкой, пока не надоест.

Последней с ним говорила Матвеева, стилет с гербом Матвеевых – ну и какого вам еще надо? Ясное дело – она!

А стилет пока из раны вытаскивали, пока герб смотрели…

Отпечатков там уже вагон и маленькая дрезина.

– Это надо обдумать. Китай…надо же. У нас так не делают.

Я развела руками.

– Я уж не помню, с кем разговорилась. Березовский, такое место… многонациональное. Татары, башкиры, китайцы…

Романов кивнул, не акцентируя внимание. Действительно, куда уж тут – царевича зарезали.

– А что Анастасия?

Ответом мне стала ехидная ухмылка.

– Утверждает, что невиновна.

Я пожала плечами. И прикусила язык.

Молчи, дура.

Про кровь на одежде, про методики анализа, про манжеты… вот без тебя не разберутся, да? Может, тут магией все определяется, а я сейчас со своей криминалистикой так подставлюсь, что потом не расхлебаю.

– Это логично. Я бы тоже не призналась.

– Матвеевы уже арестованы, а тебе лучше посидеть тихо.

Я кивнула.

– Посижу. Игорь Никодимович, расскажите мне хоть в общих чертах, какая интрига крутилась? Понимаю, что многое мне знать не надо, но так, чтобы я ошибок не наделала.

Романов подумал пару минут, и принялся рассказывать, тщательно подбирая слова.

Вторые всегда хотят стать первыми. Это закон природы.

Матвеев мечтал породниться с Рюриковичами.

А Шуйский – не мечтал. Ему хотелось править.

При этом, юрт Матвеевых – один из самых сильных. А Шуйские где-то в серединке, так, серая скотинка. Кусочек тут, кусочек там, но интриганы и гадины. Репутация у них такая… великолепные дипломаты, без мыла в любое отверстие пролезут, вплоть до того самого, но… но молва бежит вперед.

Пользоваться Шуйскими – что ежиком вместо мочалки. И пользы не будет, и шкурку обдерешь.

Их придерживали в определенных границах, и все шло тихо-мирно, но…