И внешне-то ничего особенного, такой, серая скотинка, иначе и не скажешь.

Что ему нужно, хотела бы я знать.

Все остальные стояли, ждали конца церемонии… уже недолго.

Вот и последний глава юрта поклялся, остальные – потом.

Цесаревич спускается с возвышения, подходит к девушке в платье цвета шампанского и берет ее за руку.

– Батюшка, матушка, благословите…

Лариса Соболянская светится собственным светом. Она и так хорошенькая, но сейчас просто сияет. Светлые волосы, серые умные глаза, хорошая такая улыбка… нет, я ее не помню, но здесь и сейчас выбор одобряю. Хорошая девочка.

Соболянские тоже собственным светом переливаются. Они торжествуют.

Их все устраивает, даже более чем.

Стальные юрты не особо довольны, но кто тут и кого будет спрашивать? Выбрал человек любимую? Вот и хорошо.

Его величество обнимает девушку, благословляет сына, следом те же действия повторяет ее величество.

Готово.

Считай, торжественная часть закончена. Теперь его величество отпускает всех этаким вальяжным жестом.

Можно расслабиться, немного потанцевать и все обсудить. Потом ужин, еще немного танцев и обсуждений – и все свободны.

Жаль, поговорить с Романовым я не успела.

Цесаревич был грустен и печален. Но удачно это скрывал.

– Мария Ивановна…

– Ваше высочество, – я сделала реверанс.

– Мария Ивановна, я рад вас видеть на этом приеме.

– Я тоже рада видеть вас, Василий.

– Вы не подарите мне пару минут? Наедине? Прошу вас…

Что мне оставалось делать? Да подарить ему эти минуты, не отказывать же!

Василий аккуратно подхватил меня под локоть и мы выскользнули на веранду.

Я вдохнула, выдохнула…

Вечерний ветер. Как же это здорово!

На балконе было прохладно, но ветерок так приятно овевал разгоряченную кожу, прояснял голову, заставлял прийти в себя… хорошо!

Москва лежала предо мной, как на ладони.

Белокаменные здания, красные крыши, блестящие крыши, крытые черепицей и кровельным железом… нет ни высоток, ни многоэтажек, это еще не мегаполис. И вся она такая тихая, спокойная, уютная… так и хочется взять ее на ладошку и побаюкать. И спеть колыбельную…

Струятся дымки из труб, по крышам пробегают отблески заката, зеленеют деревья…

Столица живет своей жизнью. Я знаю, в ней есть и трущобы, и грязь, и преступность. Но здесь и сейчас мне спокойно. Так уютно и тепло, как давно не было.

Не надо никуда спешить, бороться, не надо – ничего. Просто стоять и наслаждаться вечером…

Не надо?

Ёжь твою рожь, водники!!!

Я стряхнула сонную одурь и посмотрела на Василия.

– Слушаю вас, ваше высочество.

Василий грустно улыбнулся одними краешками губ.

– Не действует, да?

– Не действует, – согласилась я. – А это порядочно – воздействовать на девушку подобными приемчиками? Ваше высочество, это достойно дворянина и человека чести?

Ответом мне стал грустный взгляд.

– Клянусь, Мащенька… вы позволите вас так называть?

– А у меня есть выбор?

Цесаревич стал еще грустнее. Появилось ощущение, что я спаниеля ногой пнула, но ощущение я тут же затоптала.

Не фиг!

На фиг ибо не фиг!

Знаю я ту магию, внушат и чего было, и чего не было, еще не факт, что император на меня не воздействовал. А то с чего я самопожертвоваться согласилась? Может, мне мозги уже давно промыли, а я и не понимаю?

– Машенька, я никогда вам зла не желал.

Вот прямо так взяла и поверила. Такая вот я дура, да? Кругом враги!

Осталось только злобно зашипеть и прищуриться.

– Слушаю вас, ваше высочество.

– Машенька, вы действительно не хотите выйти за меня замуж?

Я демонстративно потерла виски.

– Ваше высочество, мне казалось, что с приворотом мы разобрались?

– Да. Но это – не приворот.

– Конечно, – съязвила я, наплевав уж вовсе на все приличия. – Вы, ваше высочество, как только меня увидели, так сразу и полюбили. До взрыва – али после него? Получив кирпичом по головушке?

– Не издевайтесь, Машенька, – голос Василия налился строгостью. – Вы просто не понимаете.

– Так объясните.

– И верить вы мне не хотите, правильно?

– Нет, не хочу.

– Настя, Аликс… они были. Они забавные, милые, очаровательные, а вы совсем, совсем другая. Вы – чудо.

– Но не ваше.

– Почему нет, Мария Ивановна? Почему – нет?

Я пожала плечами.

– Потому что я вам не подхожу. Я была замужем, у меня двое детей, а моя репутация…

– Это все отговорки. Маша, прошу вас…

– Повторяю, – я смотрела устало. – Отговорки… ладно, пусть отговорки. Но я никогда не смогу быть рядом с вами, ваше высочество. Не смогу.

– Почему?!

– Потому что никогда вас не полюблю.

– Это вы сейчас так говорите.

– А когда мне надо говорить об этом? – я выпрямилась, расправила плечи так, что лопатки чуть друг с другом не сошлись. – Услышьте вы меня, наконец! Я не хочу!!! Не хочу иметь ничего общего с правящей семьей, не хочу стоять рядом с троном, не хочу власти и денег. Меня вполне устраивает жизнь в глуши, работа на благо империи и моя семья. Променять все это на сомнительное счастье вашей супруги? Да к чертям такие радости! Не хочу!

– Это сейчас. А если я уеду с вами?

– И этого тоже никто не допустит.

– Я попрошу отца…

Ёжь твою рожь, да что ж ты за дятел-долбун такой? Раз сказала, два сказала…

Тебе молотком по лбу надо бить, чтобы дошло?!

Или и это не поможет?!

– Ваше высочество, услышьте меня раз и навсегда. Я. Вас. Не. Люблю. Не. Полюблю. Никогда. Я устала от всей этой свистопляски, от интриг, от придворной круговерти… я просто хочу домой. Подальше от всех! И от вас в том числе! Мне ничего не нужно, я не лезу ни в какие интриги… дайте мне жить своей жизнью! Найдите себе фаворитку, двух или трех, женитесь, рожайте детей, разводите пираний, занимайтесь хоть скачками на крокодилах – я и глазом не поведу! Мы живем в разных мирах, и я не собираюсь их объединять.

– Я не смогу уйти от вас, Машенька.

Ах, так?

– Вы мне должны жизнь, ваше высочество.