— Давай еще?

— Черт подери, да ты явно въезжаешь в праздничное настроение! — Рита одобрительно усмехнулась.

— А почему бы и нет? В конце концов, кто, как не ты, усиленно убеждала меня в том, что я молода, свободна и одинока! — ответила Фрэнки и стащила еще два коктейля с подноса ближайшего, очень привлекательного официанта. Один она передала Рите. — Пойдем туда, мы же не можем весь вечер торчать здесь! — Она надпила из своего стакана, который был наполнен до краев, и поняла, что надо действовать немедленно, нырять как можно быстрее в эту праздничную суматоху внизу, иначе будет поздно. Поэтому, не дожидаясь Риты, которая соблазнилась на два рулетика суши с огурцами, — ну, ладно, пусть будет на три, но ведь суши практически обезжиренное, — Фрэнки собрала остатки своего мужества и ринулась вниз по лестнице.

После нескольких коктейлей «Кир Рояль» Фрэнки чувствовала себя достаточно храброй, чтобы циркулировать среди гостей без Риты, которая — в связи с тем что приехал Мэтт — сидела у него на коленях возле буфета с морской едой, одной рукой настойчиво кормила его устрицами, а другой не менее настойчиво растирала его член, словно это был старый бабушкин серебряный подсвечник.

Многие годы Рита читала Фрэнки нравоучения о том, что уверенность в себе прибавляет человеку привлекательности у противоположного пола, и в конце концов Фрэнки убедилась в том, что ее подруга была права. Никогда раньше она не пользовалась таким успехом у мужчин. И дело было не только в кожаных штанах, хотя они, разумеется, тоже сыграли свою роль. Как пчелы вокруг горшка с медом, они кружили вокруг Фрэнки и не могли оторваться. Один за другим они подходили к ней и спрашивали, можно ли потрогать ее бедра, чтобы убедиться, что они «настоящие» (Фрэнки предполагала, что они все-таки имеют в виду штаны, а не бедра). Нет ничего удивительного в том, что Хью стоял насмерть, когда речь заходила о придании ее одежде некоторого оттенка сексуальности.

Но вместо того чтобы сгорать от стыда и не знать, что сказать, она кокетливо смеялась, чувствовала себя мудрее Пола Мертона и свободно пускалась в разговоры, рассказывала истории, которые еще недавно казались ей самой скучными и совершенно невыразительными, а теперь вдруг превращались в ужасно смешные и многозначительные анекдоты. Загорелая, уверенная в себе и веселая, Фрэнки чувствовала себя другим человеком, словно это не она совсем недавно сидела в Хитроу в дырявых колготках и распускала сопли, оплакивая свою навеки загубленную жизнь. И ей это нравилось.

— Фрэнки, дорогая моя, Фрэнки! — Раскрасневшийся и возбужденный, в розовой гофрированной рубашке Либерейс, которую он расстегнул едва ли не до пупа, перед ней внезапно материализовался Дориан. Он улучил момент, когда она была одна — впервые за этот вечер, — и с восхищением обнял ее за талию. — Черт, до чего же ты сексуальна сегодня! Позволь, я тебя представлю одному из самых очаровательных людей Лос-Анджелеса! — Он коснулся своей горячей, липкой щекой ее щеки и потянул ее мимо выставки ледяных скульптур к группе киношных деятелей, которые играли в рулетку за столом, специально привезенным для этих целей из Лас-Вегаса.

При их приближении один из мужчин, стареющий господин в простой черной майке и джинсах, встал со своего места.

— А, Дориан, — сказал он, — я рад, что ты все еще не упускаешь случая положить глаз на женщин. — Он обнял его в стиле «Крестного отца», похлопал по спине и издал насыщенный табачными парами смешок.

Как исполненный сознания долга сын, Дориан почтительно улыбнулся.

— Это Фрэнки, моя новая очаровательная английская соседка. — Он продолжал крепко сжимать ее за талию. — А тебе, Фрэнки, я счастлив представить Картера, нашего более чем великодушного хозяина.

Картера? Так это и есть Картер Мансфельд? Фрэнки просто не могла в это поверить. Он выглядел совершенно не так, как в кино. Там, на пленке, он всегда казался грандиозным и величественным, этаким прирожденным лидером, в которого все женщины — причем как на экране, так и вне его — влюблялись напропалую. А в жизни он оказался едва ли не коротышкой, с шиньоном, прикрывающим редкие, зачесанные на макушку волосы, и искусственным загаром. Не то чтобы он начисто был лишен всякой привлекательности. Если честно, то для пятидесятишестилетнего человека он выглядел совсем неплохо. Что бы там ни болтали по его поводу о всяких лицевых подтяжках пару лет назад и о многочисленных операциях по удалению жира, который скапливался у него на животе и на подбородке, так что профиль его был похож на вечно подтекающий кран.

— Я в восторге. — Не спуская одного спрятанного под цветной линзой глаза с Дориана, Картер Мансфельд другим глазом бесцеремонно обшарил Фрэнки с ног до головы, очевидно устраивая ей тем самым своеобразный экзамен. Надо полагать, что экзамен был сдан ею на «отлично». Картер протянул Дориану свой наполовину полный стакан. — Тебя не затруднит, если я тебя попрошу его долить? — Какие могут быть затруднения! Дориан понял его намек без лишних пояснений, а если учесть, что мимо них как раз прошла девушка-крупье в мини-юбке, то сделал это даже с большой охотой. Подмигнув Фрэнки, он подхватил стакан Картера, вытер лоб своей шифоновой манжетой и торопливо удалился по направлению к буфету с напитками.

— Итак, Фрэнки, как вам нравится этот праздник? — Картер говорил с сильным даласским акцентом. Он взял ее за руку своей мягкой, с наманикюренными пальцами рукой и приложил к губам.

— Это потрясающе. — Она не знала, что бы еще такое сказать. Картер Мансфельд целует ее руку! Да это просто сказка какая-то! Нечто нереальное и очень волнующее. Она чувствовала себя так, словно ее вот-вот собираются принести в жертву.

Он улыбнулся, довольный произведенным эффектом. При этом обнажились его фарфоровые зубы, неестественно белые на фоне грубой, покрытой искусственным оранжевым загаром кожи.

— Брюки просто шик!

— Спасибо.

— Вы модель?

Она не смогла удержаться от улыбки. Итак, даже кинозвезды, когда хотят познакомиться, прибегают к помощи старых тривиальных приемов, сто раз описанных в книжках. Но, вместо того чтобы опешить от такого несуразного вопроса и скептически переспросить: «Я? Модель?», она льстиво засмеялась и объявила:

— Нет, я писательница… — Тут она заметила нечто краем глаза, что заставило ее запнуться на полуслове. На газоне, возле самой лестницы, опершись на перила, стояла фигура. Рилли. У нее внезапно затряслись коленки. Такое с ней случилось только однажды, когда она попыталась освоить автоматическую беговую дорожку в спортзале.

— Писательница? — Не подозревающий о ее переживаниях, Картер продолжал: — В таком случае вы должны дать мне свой номер телефона. Моя кинокомпания очень заинтересована в талантливых авторах и усиленно их разыскивает.

— Хм, звучит просто фантастически. — Она отвела глаза от фигуры у лестницы и снова посмотрела на Картера. — А могу ли я вас спросить, что вы сейчас снимаете? — Она попыталась сконцентрироваться на разговоре, но у нее это получалось с трудом.