Ой, а ты, что же, живешь в том же районе, что и Стас? — удивленный голос Зои выводит меня из размышлений.

А Язву из себя. Она в лице меняется, когда слышит имя белобрысого. Черт, Рем, сейчас бы твое присутствие не было лишним, глядишь бы и выяснили, что у них за мутки? Явно что-то есть!

— Можно подумать, таких совпадений быть не может, — пожимает плечами Алиса, увиливая от прямого ответа.

Хитёр бобёр, никак не поймать. И Язве просто крупно повезло, что сейчас мне меньше всего хочется возиться с расследованием её подноготной.

Всё, чего я хочу — это остаться с Зоей наедине. Да, мне окончательно сорвало башню, раз все, о чем я думаю, это вкус её губ. Малиновый, вишневый, конфетный, короче самый-самый сладкий. Крышеснос в чистом виде.

— Надеюсь, ты будешь честен с ней, — успевает шепнуть Язва, когда я выхожу, чтобы помочь ей открыть багажник, и тем самым чуть не портит все настроение.

— В плане?

— Ты меня прекрасно понял, Ярцев. Не смей разбивать ей сердце. — Ощутимый тычок пальцем в грудь.

— Умерь пафос, Алиса. Никто не собирается этого делать.

— Только поэтому я молчу, имей в виду.

Бросает эту фразу напоследок и, сверкнув на прощание грозным взглядом, направляется в сторону своего дома. Да, прав Рем, тяжелый случай.

Ладно сегодня сдуру не сдала, на деле-то все уже совсем по-другому.

Что изменилось?

Честно говоря, так и не понял, что именно. Просто вдруг все перестало быть важным. Всё, кроме Зои.

Плевать я хотел на байк, на спор и на весь остальной мир. Я как будто резко сошел с ума, превратился в одержимого человека. Мои мысли перестали быть моими. Я сам себе не принадлежу, не могу перестать думать о ботаничке.

Вот и сейчас, едва мы с Зоей оказываемся вдвоем, меня буквально накрывает. Доезжаем до её дома, при этом не говоря друг другу ни слова.

Ни от того, что не хотим сказать. Просто не можем. И я, и она, уверен, чувствуем одно и то же: как воздух вокруг нас накаляется с бешеной скоростью. Как будто выкачали весь кислород, а нам жизненно необходимо дышать…

— Приехали. — Зачем-то констатирую очевидное и поворачиваюсь к Зое, которую я попросил пересесть вперед. Не сопротивлялась, села, правда, на самый край кресла отодвинулась.

— Ага. — Говорит это и губы свои вишневые кусает.

Клянусь, это действие входит в список запрещенных приемов, поэтому…

— Нарочно это делаешь? — интересуюсь, одаривая её тяжелым взглядом.

Он тяжелый, потому что я уже на грани. Не могу просто сидеть рядом с ней, нужна как кислород.

— Что именно?

— Малыш, прости, но это выше моих сил.

Притягиваю её к себе и целую в приоткрытые губы. Снова тормоза к чертям собачьим. Их может и не было никогда?

Нет, но ведь с другими я такого не чувствовал. Меня уносит от тихого дыхания Зои, от цветочного запаха её духов, от прикосновений её пальцев.

А вот с последним надо бы аккуратнее, потому как меня уже не по-детски кроет и это пока лишнее. Мы еще с поцелуями не разобрались, и еще много с чем до кучи.

— Зоя, — почти рычу между поцелуями. — Какая же ты…

— Какая?

Еще и флиртует, чертовка! Или как это называется у девчонок. Ну все эти штучки типа взмах ресничками, смеющийся взгляд.

Короче, колдует, окончательно меня с ума сводит.

Уже хочу все-все ей сказать, вывалить все, что на душе — понравится, не понравится, принимай, красавица. Хочу банальностей всяких нашептать, хочу снова к губам её раскрасневшимся от поцелуев припасть, но не успеваю.

Потому как по капоту машины бьют так, словно хотят насквозь его пробить. Как будто Супермен резко приземлился на тачку Льва, мечтая надрать задницы преступникам...

Резко с Зоей отрываемся друг от друга и пялимся как ошалелые в переднее окно. Да, лучше бы Супермен, думаю я, прикидывая, как отмазать ботаничку от родительского наказания.

Черт, но глупо отрицать, конечно, что вот это мы сейчас встряли.

Людоедовна стоит прямо напротив тачки, широко расставив руки на капот, и смотрит на нас офигенно драконьим взглядом, который ясно дает понять — пощады в этот раз не жди.

Глава 27

Зоя

Я, конечно, маму видела разной, но не настолько злой. Только огнем не дышит, когда смотрит на нас с Ярцевым.

Первым из машины выходит Тимур, следом выскакиваю я. Не отдавать же его на растерзание маме.

— Зоя, живо в дом.

— Но, ма...

— Я сказала, домой.

Мама не повышает тон, но я прекрасно знаю, что чем тише у неё голос, тем сильнее она злится.

Черт, почему Надя не предупредила? Я же просила сестру написать в случае чего.

— Зоя, правда, иди домой, — подает голос Ярцев и ободряюще кивает, мол, не переживай я разберусь.

Мне ничего не остается, как взять из машины свой рюкзак, и сделать то, что они говорят.

Но, когда оказываюсь дома, первым делом бегу к окну, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Мама о чем-то говорит Тимуру, при этом активно жестикулирует. Все понятно, ругает на чем свет стоит. Черт, дело плохо.

Ладно, хоть папы дома нет. И Надька тоже свалила.

Чувствую, как к глазам подступают слезы. Жгучие такие, обидные. Если бы мама не устроила нам "облаву", это мог бы быть один из самых запоминающихся вечеров в моей жизни. Сейчас он тоже запомнится, но...

Всхлипываю и стираю с щек слезы. Не плачь, Зоя, может быть, еще не все так плохо. Что, ты, маму не знаешь? Побесится и успокоится.

В конце концов, у неё с Тимуром были не самые лучшие отношения. Сколько помню, они