И впервые за всё время я не хочу первой делать шаг навстречу. Я хочу быть с Тимуром.

— Это всё он, — вдруг говорит мама совершенно спокойным голосом.

О, я прекрасно знаю, чем чревато такое вот напускное спокойствие. Ничего хорошего от этого не жди.

— Нет, мам, это не он! Это мое желание, почему ты не хочешь понять?

А она не хочет. Ни понимать, ни слышать, потому как одним взмахом руки призывает меня замолчать.

Мотаю головой в знак протеста. Как же это тяжело разговаривать с родителями на разных языках.

— Я не позволю тебе загубить свою жизнь. — Чеканит каждое слово, от чего даже скулы на её лице выглядят острее. — Если ты не перестанешь с ним встречаться, — морщится, выговаривая это слово, как что-то ужасное, — он будет отчислен. И никто ему не поможет. Ни богатый папочка, ни деньги. Но это будет исключительно твой выбор.

Она не может так поступить. Отказываюсь в это верить и собираюсь до победного стоять на своем, однако в самый последний момент что-то внутри меня ломается.

И это что-то страх за Ярцева. За человека, который прочно засел не просто в моих мыслях — в самом сердце!

Что если я причиню ему вред своим импульсивным поступком? Ведь не зря же он припёр меня тогда в раздевалке к стенке и применил шантаж. Нет, я не оправдываю поступок Тимура, просто... Каждый из нас имеет право ошибаться. И каждый из нас имеет право на то, чтобы ему дали второй шанс.

А сейчас, когда я узнала, каким именно может быть Тимур... Блин, я просто не могу разрушить всё одним неосторожным действием или словом.

Поэтому я принимаю единственное верное в тот момент решение. Да, я делаю свой выбор, хоть и стоить он будет очень дорого. Ничего, что-нибудь придумаю, выкручусь, сейчас мне нужно справиться с маминым гневом и... извлечь из этого выгоду.

— Хорошо.

— Хорошо? — Переспрашивает мама, сбитая с толку таким ответом.

— Я перестану видеться с Тимуром, — а у самой глупое, почти детское желание скрестить за спиной пальцы. Сглатываю стоящий ком в горле. Говорить эти слова вслух — все равно, что наживую резать свое сердце. — Но ты должна пообещать мне одну вещь.

— И что же это? — напряжение мамы достигает предела.

— Ты не станешь заваливать Тимура на зачёте, ты поставишь его... автоматом.

— Но!

— Мама, или автомат Ярцеву, или мое будущее.

Как-никак, я твоя дочь, думаю я про себя, внутренне содрогаясь от того, насколько похожи мы с мамой в достижении своих целей. Но сейчас я не могу поступать иначе. Не могу позволить себе быть слабой.

И мама, кажется, тоже это понимает.

Глава 28

Зоя

После разговора с мамой всю ночь не спала. Буквально под утро задремала, но облегчения этот сон не принес.

Как на душе было паршиво, так оно и оставалось. Добавились недосып и головная боль, и я впервые в жизни жалела о том, что нужно ехать на учебу.

Слова мамы не выходят у меня из головы, я все еще не могу поверить, что она поставила меня перед таким сложным выбором. Либо я остаюсь с Тимуром, либо Тимур вылетает с универа. Уму непостижимо!

Мы же не живём в Средневековье, чтобы не иметь возможность делать то, что нам хочется. А методы мамы явно тянут на варварские, разве нет?

Радует лишь одно: я смогла дать маме отпор. Мои условия она, ожидаемо, не хотела принимать, но и у неё не было выбора. Сама же загнала и меня, и себя в тупик.

— Ладно.

— Это значит, что ты гарантируешь Тимуру автомат? — напираю, не желая оставлять на полпути.

— Я же сказала...

— Да или нет, мама?

Сверкает глазами, но всё же выдавливает из себя:

— Да. Я поставлю Ярцеву автомат.

— И не будешь больше вставлять палки в колеса?

— Зоя!

— Мама. — Копирую её интонацию.

Нет уж, знаю я вас, Людмила Рудольфовна, вас нужно держать так, чтобы не могли извертеться.

— Если он будет вести себя как подобает нормальному студенту, то я забуду, как его зовут.

— Это значит...

— То и значит, Зоя, — видно, что мама начинает раздражаться. Она не любит быть ведомой в разговоре. — Я же уже сказала, что выполню своё обещание. Если ты, конечно, выполнишь свое.

Сердце неприятно сжимается. Киваю, чувствуя, как пересохло в горле. В глубине души я всё еще надеюсь на чудо. И на плохую память мамы.

Хотя, последнее — это вообще не про неё. И чудо тоже мимо.

— Да или нет? — безжалостно продолжает мама, теперь уже копируя мое поведение.

— Да, да, — а у самой желание скрестить за спиной пальцы.

Эх, если бы всё было так просто...

Утром дожидаюсь, пока она уедет и только потом выхожу из комнаты. Да, наверное, это по-детски, но сталкиваться с ней нет никакого желания. Обида внутри меня бурлит подобно кипящей воде, норовя вытолкнуть крышку к чертовой матери.

Приезжаю в универ и сразу иду в библиотеку. По пути понимаю, что меня пробивает мелкая дрожь, стоит лишь подумать о Ярцеве. Собственно, именно поэтому я сбегаю в самое укромное место в нашем корпусе, дабы избежать с Тимуром встречи. Слава богу, на этой неделе уже начинается сессия, пусть и не полноценная — пока только зачеты и коллоквиумы, а дальше уже пойдем в разнос, как любит говорить Лев.

Сажусь за свободный стол и на всякий случай обкладываюсь толстыми многотомниками, строя что-то наподобие стены. Если бы я таким вот способом могла спрятаться от всего мира...