Но едва она попыталась вспомнить их разговор, как слова Сандрины вклинились в высказывания полицейского, переплетаясь с ними и создавая абсурдный диалог.

Она нам лжет.

20 часов 37 минут.

«Время – понятие непостоянное».

Там никогда не было часов.

«Такая же пустая и бесполезная, как часы без стрелок».

Ярмарка домашнего скота.

«Иногда мой мучитель отсутствовал несколько дней. Я не знала, куда он отправлялся…»

Вероника залезла в ванну и решила на несколько минут отвлечься от событий последних двадцати четырех часов. Она вытянула ноги, наслаждаясь приятным ощущением на своей коже, и погрузилась в воду с головой, отложив на потом все вопросы.

«Расслабься, отрешись от всего, как ты научилась это делать, став психиатром. Ты не должна никому ничего доказывать… Ты уже допустила ошибку, слишком сблизившись с жертвой и даже заключив ее в объятия… Поэтому возьми себя в руки, забудь о ней, по крайней мере, на этот вечер, наслаждайся теплой водой, отдыхай…»

Вероника внезапно вынырнула из воды, откинув волосы назад.

«Черт! Это же веха, очередная веха!»

Она выскочила из ванной, наскоро вытерлась и натянула халат, висевший за дверью.

«Черт, черт, черт…»

«Может быть, вы припомните какую-нибудь деталь, на которую я мог бы опереться, как в случае с часами или ярмаркой?» – спросил ее Дамьен перед тем, как они расстались.

Но на тот момент и до тех пор, пока она полностью не погрузилась в ванну, она была неспособна мыслить эффективно, прислушаться к интуиции и тем самым помочь полицейскому. Молодая женщина достала кассеты из своей сумки и прослушала их одну за другой, делая пометку каждый раз, когда, согласно ее новой теории, Сандрина повторяла эту важную деталь.

«Истрепанных волнами…

Море, холодное и безразличное…

Дождливая погода…

Оно затонуло в ледяных водах, унеся с собой детей…

Я попила воды. Долгими глотками.

Труп кота плавал на поверхности, словно брошенная в реку плюшевая игрушка…»

Она насчитала не меньше сорока слов и выражений, относящихся к одному лексическому полю. Особенность словарного запаса, незаметная уху полицейского, но очень важная для психиатра…

«Вехи встречаются на протяжении всего рассказа, словно камушки, указывающие дорогу в детской сказке», – поняла она, бросившись к телефону, чтобы сообщить о своем открытии инспектору.

15

– Ты знаешь Лесного царя?

– Да, он мне часто читает это стихотворение.

– Кто?

– Тот, кто меня трогает здесь, – уточнила она, показав пальцем на низ живота. – Ты хочешь узнать имена, которые он дал кошкам?

– Нет…

– Он дарит кота каждому ребенку, чтобы тот чувствовал себя не таким одиноким… – тем не менее продолжила Мелани.

– Что?

– Потом, когда ребенок умирает, кот с его именем остается, как трофей… Поэтому он так их любит, своих кошек.

– Ты говоришь ерунду. Я никогда не видела здесь других детей…. Я была одна…

– Есть еще секретная комната.

«Есть еще секретная комната…»

Теперь пришла моя очередь уставиться на девочку. Что она имела в виду? Я заметила ее голые ноги и обвела комнату взглядом, чтобы найти ту пару красных кроссовок, о которых она мне говорила. Но их нигде не было видно. Куда они подевались? Может, она потеряла их в фургоне для перевозки скота? Эта девочка, похоже, много чего знала. Стихотворение, дети, кошки… Они подошли к ней без всякой опаски, словно давно ее знали…

– Где ты была до того, как оказалась в этом погребе?

– В секретной комнате.

– Черт возьми, о какой секретной комнате ты говоришь?

Я выкрикнула это изо всех сил. Должно быть, она ощутила мою ярость, поскольку еще больше прижалась к стене, спугнув кошек, которые свернулись вокруг нее клубочком, словно стремясь ее защитить.

– Она находится в хлеву…

16

Вероника связалась с комиссариатом Вилле-сюр-Мер и узнала, что инспектор Бушар и все полицейские были на выезде. Она спросила, возможно ли с ним связаться по рации.

– По какому вопросу, мадам?

– Дело касается текущего расследования, связанного с незнакомкой, обнаруженной позавчера на пляже, – уточнила она.

– А… Можете оставить для них информацию.

– Они вернулись туда? На ферму Вернста? Они нашли…

– Я не могу вам предоставить больше сведений без разрешения начальства.

– Послушайте, – продолжила Вероника, стараясь сохранять спокойствие, – то, что я обнаружила, может сильно помочь в расследовании. Мне нужно срочно предупредить комиссара и инспектора. Поэтому, либо вы немедленно с ними свяжетесь, либо вам придется объяснять после их возвращения, почему вы не захотели…

– Хорошо, хорошо, не нужно так нервничать, я уже его вызываю…

Секунду спустя его голос снова раздался в трубке, более спокойный, явно заинтригованный ответом комиссара:

– Я только что связался с комиссаром. Он сказал, что помощь психиатра не помешает.

Вероника записала адрес и бросилась в спальню, чтобы натянуть джинсы и свитер. Сорок минут спустя под проливным дождем она проехала через полицейское ограждение, предварительно представившись, затем свернула на разбитую дорогу.

Ферма медленно вырисовывалась на горизонте, одиноко стоящая среди полей, словно затерянный остров посреди океана. Над ней нависли тяжелые тучи, как тревожное и неминуемое обещание предстоящих разоблачений. Разбросанные по территории прожекторы, похожие на неподвижных светлячков, пронзали опускающиеся сумерки искусственным светом. Молодая женщина припарковалась за полицейской машиной, открыла зонт и направилась к стоящему поблизости офицеру.

– Добрый день, я ищу инспектора Бушара, это срочно.

– Он внутри… но я не думаю, что сейчас подходящий момент…

– Комиссар разрешил мне приехать, я психиатр.

– В таком случае вы найдете их обоих в гостиной, – уточнил полицейский, жестом указывая на входную дверь.

– Вы что-то нашли? – осмелилась она спросить, глядя на расстроенное лицо мужчины, который, казалось, не замечал льющегося на него дождя.

– К несчастью, да, – бросил он, прежде чем направиться к задней части здания, не добавив больше ни слова.

Вероника вошла в дом, где ее тут же встретил серьезный Антуан, который жестом пригласил ее пройти за ним на кухню.

– Мы нашли доказательства, которые позволяют нам утверждать, что дети, объявленные пропавшими в нескольких комиссариатах Франции, находились здесь.

– Сколько их?

– Десять.

– О, боже… Сандрина не была единственной… десять… столько же было детей в лагере…

– Мы пока не знаем, зачем и сколько времени они здесь пробыли, ни даже когда все это началось. Но нам известно, что Вернст делал с Сандриной, поэтому…

– Вы думаете, что он также истязал детей?

– Да, это гипотеза, которой мы все боимся.

– Мне нужно поговорить с инспектором, – сообщила ему Сандрина, пытаясь взглядом найти Дамьена.

– Он больше не ведет это дело, – ответил Антуан, опустив голову.

– Почему?

– Он теперь заинтересованное лицо, – добавил он вместо объяснения.

– Господи, вы мне можете просто сказать, что здесь происходит!

– Мадемуазель