Еще недавно, сжимая ее в своих объятиях, он испытывал настоящее удовлетворение. Ее податливое тело с трепетом откликалось на все его прикосновения, отчего Алексей приходил в неимоверный восторг. Почувствовав однажды тот огонь, который горел в его душе рядом с Леной, он уже не мог думать о других женщинах, все меркли в сравнении с его рыжей бестией.

В Елене удивительным образом сочеталось несочетаемое: одновременно строптивая и покорная, бешеная и спокойная, страстная и нежная. Одним своим касанием она способна была пробудить его тело, и Хабарову это безумно нравилось. Вылезать из постели совершенно не хотелось, но и оставаться в ней одному не было никакого желания.

— Не могу, сын дома ждет, — честно ответила Зимина. Она даже забыла предупредить его, куда уходит и когда придет.

— Маленький? — полюбопытствовал Алексей, заметно напрягшись, он почему-то был уверен, что у нее нет детей.

— Подросток, шестнадцать лет.

— Ну, я думаю, он в состоянии понять… — Леша постарался корректно донести до нее свою мысль.

— Он-то в состоянии, только я не хочу, чтобы он понимал, да и вообще, знал что-нибудь о нас, — перебила его Елена, она не видела смысла что-то скрывать от Хабарова. Все равно поговорить когда-нибудь придется.

— Ты не доверяешь мне? — спросил мужчина, пытаясь найти ответ в ее глазах, но Лена упрямо отводила взгляд. Это почему-то задевало его.

— Скорее, себе, — грустно улыбнувшись, заметила Зимина.

— Когда мы увидимся?

— Леш, ты хороший, правда, но… — она присела на кровать и начала подбирать слова, чтобы ненароком не обидеть его, осознавая, что он не виноват в ее страхах.

— Лен, ну что ты как маленькая? — улыбнулся Алексей. — Говори, как есть.

— Я хочу, чтобы ты знал и не питал напрасных иллюзий. Я не могу дать тебе больше, чем сейчас, никаких отношений, никаких обязательств.

— Меня и так все устраивает, — снисходительно изрек Хабаров, стараясь не замечать, как где-то в глубине души просыпается дух противоречия. Он говорил правду, но эта правда ему не нравилась.

— Честно? — переспросила Елена, с подозрением глядя на него.

— Абсолютно. Это же не помешает нам заниматься сексом время от времени?

— Думаю, нет.

— Ну и замечательно. Иди ко мне, бунтарка моя, — нежно позвал ее Леша, похлопав по месту рядом с собой.

— Ну уж нет, пора собираться, вызови мне такси.

— Вот еще! Давай полежим хотя бы полчасика, и я сам тебя отвезу.

Лена не стала спорить и, вернувшись в кровать, попала в его нежные объятия. Какое-то время они просто лежали, молча наслаждаясь близостью друг друга.

— Леш, а почему ты не женился? — вдруг спросила Зимина. Она никак не могла понять, почему такой мужчина до сих пор оставается свободным. Неужели и правда ему никогда не хотелось семьи?

— Не встретил ту единственную, — отшутился Алексей.

— А если серьезно? — не унималась Елена.

— Ну, думаю, потому что я совсем не создан для семейной жизни, не готов я загонять себя в рамки, быть привязанным к кому-то, да и ответственность за чужую жизнь мне тоже не нужна.

— Жестко, — усмехнулась женщина.

— Как на духу! — иронично заключил Хабаров. — Если сеанс психоанализа закончен, предлагаю все-таки начать собираться. Скоро утро, а у меня важное совещание.

— Поддерживаю, — согласилась Зимина и поднялась с кровати.

***

В дороге до дома ехали молча, расставаться не хотелось, но и остаться вместе не представлялось возможным. Остановившись напротив Лениного подъезда, Алексей притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение, проведенное рядом с ней.

Найдя в себе силы, Елена все же смогла вырваться из этого сладкого плена.

— Я буду скучать, — прошептал Хабаров, прикоснувшись лбом к ее лбу.

— Я уже скучаю, — в тон ему призналась Зимина.

— Чуть не забыл, у меня есть подарок для тебя.

— Какой? — ее глаза вспыхнули любопытством.

— В бардачке посмотри.

Лена открыла бардачок и достала небольшую коробочку. Не сразу поняв, что это, она вопросительно взглянула на Лешу. Он невозмутимо зажег свет в салоне. Елена внимательно изучала упаковку на иностранном языке.

— Шоколад! — изумленно воскликнула она. — Настоящий, швейцарский!

В этот момент Зимина была больше похожа на милую маленькую девочку, нежели грозного полковника юстиции. Она вызывала столько нежности и трепета, что Алексей хотел крепко обнять ее и уже никуда не отпускать. Ему казалось, что именно сейчас, с ним, Лена настоящая.

— Я так и знал, что ты сластена, — засмеялся Хабаров, наблюдая за ее реакцией.

— Спасибо! Он, наверно, потрясающе вкусный, — Елена прикрыла глаза, блаженно облизываясь.

— Не знаю, я не ем сладкое, — мужчина все так же улыбался, не сводя с нее глаз.

— Очень зря… Ладно, я пойду. Спокойной ночи, — сказала Зимина и вышла из машины.

— Спокойной ночи, — ответил Алексей и, подождав, пока она скроется в подъезде, поехал домой.

Московская область. БО «Васильки»

Войдя в главное здание, Тимур рассчитывал пойти в свою комнату, но, услышав пронзительный крик Ирины, резко сменил направление. Продвигаясь по темному коридору, он спешил на помощь изо всех сил. Громов остановился перед ее комнатой, надрывные рыдания Иры и зловещий смех Андрея смешались в один оглушительный взрыв.

Не медля ни секунды, мужчина попытался открыть дверь, но тщетно, она была заперта изнутри. Собрав всю волю в кулак, он попытался ее выбить. Безрезультатно. Дверь не поддавалась.

Романова продолжала кричать, Тимур бился в закрытую дверь и ничего не мог сделать. Наконец все стихло и щелкнул замок. Громов ввалился в комнату и тут же обезумел от увиденного. Истерзанное тело Ирины лежало на полу, в стеклянных глазах навсегда застыл ужас. Рядом стоял Гринев и с ледяным спокойствием стирал с себя кровь. Тим бросился к Ире, но понял, что опоздал…

— Прости, бро, кажется, перестарался, — виновато сказал Андрей и пожал плечами.

Московская область. БО «Васильки»

Истерзанное тело Ирины лежало на полу, в стеклянных глазах навсегда застыл ужас. Рядом стоял Гринев и с ледяным спокойствием стирал с себя кровь. Громов бросился к Ире, но понял, что опоздал. Упав перед ней на колени, он будто впал в ступор. Обезумевшими глазами смотрел на безжизненное тело любимой женщины. Осознание случившегося медленно проникало в голову, отравляя своим ядом все живое, чтобы Громов так же медленно умирал, беспомощно мучась в агонии. Наклонившись, он взял Иру на руки и, что было сил, прижал к себе, интуитивно пытаясь согреть, сохранить ускользающее тепло. Он готов был рыдать во весь голос, чтобы избавиться от нестерпимой боли, разрывавшей душу на части. «Опоздал! Опоздал! Опоздал!» — стучало в затуманенном мозгу.