— Протяни к нему руку, — предложила я.

Темным ведунам, тем более паладинам, было чревато прикасаться к светлым артефактам. Вдруг тряхнет магическим разрядом? Однако Вудс без колебаний протянул руку, тем самым выказывая мне полное доверие. Невольно я заметила, что знак обручения исчез. Видимо, наследник темного клана сумел справиться с временными трудностями.

От человеческого тепла в магическом дереве вспыхнула жизнь. Сначала распустился цветок, потом лепестки медленно опали, один из них лег на широкую мужскую ладонь и испарился, осыпавшись золотистой пыльцой, а на ветке стремительно налилось яблоко с крошечным сердечком, трепыхавшимся в стеклянной толще.

— Я могу его взять?

— Конечно.

Кайден сорвал плод и поднес к глазам, вглядываясь в пульсирующее зернышко. Сокращения были ритмичными, настроенными руной, и никак не связанными со мной. После часов, сделанных для Кайдена, я больше не желала ни с кем делиться собственным светом.

— Красивая магия.

— И заметь, — усмехнулась я, — не одной темной руны.

— Да, но и твоего света в нем тоже нет, — безошибочно определил он и, наконец, обратил ко мне взгляд. — Ты чудесно выглядишь.

— Благодарю.

Некоторое время мы в молчании смотрели друг на друга и, возможно, со стороны казались очень странными.

— Поешь со мной, Лера?

Снова эта фраза, означавшая, что он предлагал развернуть белый флаг!

Кайден достал из кармана те самые серебряные часы и проверил время. Жесты были небрежными, словно он давно привык к подарку.

— Как ты их нашел? — спросила я.

— Неожиданно, — усмехнулся он, как всегда отличившись поразительной скупостью на объяснения. — Спасибо за них.

— Не за что.

— Есть за что, и ты даже не представляешь насколько. — Он убрал часы в карман и немедленно свернул тему, объявив:

— До закрытия выставки осталось немного. Сможешь сбежать пораньше?

Вряд ли Кайден понимал, какая борьба шла у меня внутри. Разум твердил, что следовало отказаться от совместной трапезы, а сердце восторженно замирало от возможности видеть его просто так, совсем рядом. Какое глупое сердце! Я проиграла ему.

— Только надо забрать плащ…

Неожиданно он предложил поехать в трактир на Судной площади, где мы когда-то давно обедали, а летом пировали с Крис. В шумное заведение идти не хотелось, я надеялась выбрать тихое местечко, желательно без проблем с отдельными обеденными кабинетами, но безропотно согласилась, понимая, что если рядом будет публика, то вряд ли наделаю ошибок.

— Спросишь, почему я не вернулся той ночью? — вымолвил Кайден, глядя на меня через полумрак салона.

— Расскажешь?

— В руки Макалистеров попали твои часы. Питер провел ритуал и попытался вытащить тебя из Тевета, но они не знали, что артефакт принадлежал мне.

— Этот артефакт вечно преследует невезение, — фыркнула я. — Как часы оказались у Макалистеров?

— Их передала Ирма.

— Горничная? — удивилась я, и вдруг на меня нахлынуло осознание, что служанки, скорее всего, уже не было в живых. Вряд ли наследник пощадил предательницу. Кашлянув, чтобы избавиться от вставшего поперек горла комка, я не стала уточнить судьбу девушки, а спросила:

— Кто-нибудь, вообще, выжил?

— Кое-кто, — согласно кивнул Кайден. — Решил, что ты захочешь знать.

— Помолвка была с ней? — не удержалась я, хотя поклялась себе не задавать ревнивых вопросов. — С дочерью Макалистера?

— Да.

— И как?

— Что? — заставляя меня покраснеть, с иронией уточнил Кайден.

— Как ты разорвал помолвку?

— Чтобы избежать ненужной женитьбы, можно было отыскать множество причин, но вышло с огоньком. Макалистеры попытались откусить кусок больше своего рта, когда захотели магию перемещений, и лишились всего. Даже Спелиша.

— То есть вы с них еще и компенсацию стрясли? Ловко. Не хотела бы я оказаться невестой, заплатившей за то, что ее два раза бросили.

— Валерия, мне сейчас показалось, или ты сочувствуешь Тэйрин Макалистер? — Собеседник смотрел на меня с тем особым снисхождением, которое словно нарочно подчеркивало, что я рядом с ним сущий ребенок и ни черта не смыслю в политике.

— Не сочувствую совсем, — сердито отвернулась я к окну, — просто высказала наблюдение.

Нам повезло, что в трактире, обычно шумном и людном, нашлась свободная обеденная комната. Подавальщик проводил нас на второй этаж, получил заказ и тихо закрыл за собой дверь, оставляя нас с Кайденом в одиночестве.

Мы сидели в уютном молчании. На столе тускло светилось свет стеклянное яблоко с бившимся сердечком внутри. Внизу шумел хмельной трактир, за дверью кто-то громко разговаривал, и мне хотелось начертать руну «бесшумность», чтобы казалось, будто мы оказались одни в целом космосе.

В городе, окутанном вечерними сумерками, начинали зажигать уличные фонари, и через окно Кайден следил за работой фонарщиков, обходивших Судную площадь, а я смотрела на него, не отводя глаз и, кажется, даже не моргая. В нем что-то неуловимо изменилось. Словно гнев, клокотавший внутри, терзавший душу и путавший мысли, наконец, иссяк. Смертельный шторм утих. Кайден снова превратился в сильный, спокойный океан.

— Я так рада тебя видеть, — вдруг вырвалось у меня, хотя слова не могли передать счастья, теснившего грудь.

Он обратил ко мне задумчивый взгляд.

— Почему прозвучало так, как будто ты хочешь меня бросить?

— Нам надо остановиться, — вымолвила, не веря, что действительно произношу вслух то, о чем думала с нашей последней встречи. — Я сейчас как на иголках от радости, но меня до дрожи пугает, что будет, когда ты снова уйдешь. С этим сложно справляться. Очень.

— Однажды ты сказала, что ненавидишь дурную привычку вести за едой серьезные разговоры, — вдруг огорошил меня Кайден удивительным всплеском памяти.

— Ты издеваешься?

— Пытаюсь избежать трапезы в одиночестве, — иронично поправил тот.

Следом в кабинет вошел подавальщик с подносом в руках. Быстро расставил тарелки с едой, кувшин с напитком и, поблагодарив за полученную монетку, бесшумно скрылся за дверью.

Кайден поднял крышку на глиняном горшке, откуда пошел ароматный дымок, положил в тарелку густое жаркое и поставил передо мной. Оглядел заказанные блюда, добавил немного сырых овощей, а потом скомандовал:

— Ешь.

— Приятного аппетита, — отозвалась я, сжав в руке приборы, и начала есть, неожиданно осознав, что действительно голодная.