– Да подойди к нему, поздоровайся! – раздался голос Разумовского. Лада поймала его насмешливый взгляд и осторожно пошла к самолету…

– Трясти сильно будет? – деловито спросила Кулакова, усаживаясь на узкое пассажирское сидение. Разговаривать можно будет?

– Можно. Ты точно готова? – Андрияш еще раз спросил Ладу.

Та утвердительно кивнула, совершенно не представляя, что ее ждет и, главное, какие у нее будут ощущения. Но она была влюблена, очень сильно влюблена в мужчину, который стоял рядом. С ним она хотела летать. Даже в этом маленьком самолетике.

– Я тоже готов. Всего двадцать минут для первого раза. А дальше… в общем посмотрим.

– А…? – Лада растерянно смотрела как Андрияш усаживается на место пилота. – То есть…

– Да! – он довольно смотрел на девушку, явно радуясь произведенному эффекту. – Я сам. Сказал же, что с тобой будет самый надежный пилот.

“Вот же хвастун!”

А потом Лада забыла, что хотела выяснить у Разумовского, когда это он научился пилотировать. Она вообще обо всем забыла.

Огромный мир лежал как на ладони, ей казалось, что стоит только протянуть руку и она коснется верхушек деревьев, дотронется до куполов церквей, которых оказалось так много в Подмосковье. Или зачерпнет воду из речки…

На глазах стояли слезы… Прекрасный безграничный мир принадлежал сейчас только ей. И Андрияшу, который довольно улыбался, когда она, совершенно себя не контролируя, визжала от восторга.

Она, наконец, полностью ощутила ту свободу, о которой так мечтала, к которой рвалась каждый день, сжав зубы и заставляя себя двигаться, ища в себе ту Ладу Кулакову, которая жила в ней до аварии, навсегда изменившую ее жизнь.

Последний месяц этого сумасшедшего года Лада планировала провести совсем по-другому. Она ожидала, что будет неспешно бродить по московским магазинам, выбирать подарки для Андрияша, Марка, Юльки и Яноша, для Бессмертного и Василисы. Что они с Разумовским будут наряжать их по-настоящему первую елку, что она сама приготовит самый вкусный праздничный ужин. Она так хотела поддаться этой совершенно безумной предновогодней эйфории…

Не получилось.

Буквально в первых числах декабря ей позвонил Бессмертный и попросил приехать в офис. Собираясь в «Буян», Лада уже примерно представляла, зачем босс так срочно вызвал ее. Судя по донесениям Леры, дни в компании не в меру прыткого руководителя маркетинга были сочтены. Он умудрился не только свое направление развалить, так еще и разругаться с несколькими местными СМИ, которые теперь нелицеприятно писали о рекламных кампаниях «Буяна». Еще и заместитель Лады, которая руководила департаментом весь этот год, собралась в декрет и совершенно не хотела впахивать под конец года. Ее теперь интересовало совсем другое, и Лада не могла ее судить за это.

– Все очень плохо. – Перед Кулаковой на стол легла папка с документами. – Под конец года у нас запуск нового объекта, по нему сразу пойдет массированная реклама, и мне нужна хорошая пресса, плюс запланирована итоговая пресс-конференция с журналистами, плюс защита новой коммуникационной стратегии. То, что сделала твой зам… не будь она беременной, уволил бы одним днем.

Лада молча смотрела подготовленные отчеты. Маркетинг и правда был провален, если предновогодняя рекламная кампания себя не оправдает, то «Буян» по итогам года точно не получит ту прибыль, которую планировал финдир.

– Кое-что можно сделать, – осторожно сказала Лада, откладывая в сторону документы. – Правда, полностью нивелировать провал не получится.

– Предлагай варианты! – нетерпеливо перебил Бессмертный.

Так Лада в декабре вернулась на работу.

Олег дал ей полный карт-бланш, пообещав большие карьерные перспективы, если справится. Но у Лады была и другая мотивация полностью окунуться в антикризисное управление – она соскучилась по работе и, вернувшись в привычный мир, почувствовала ту динамику, которой ей все же очень не хватало. К тому же Мамаев оказался в очередной длительной командировке, из которой обещал вернуться лишь ближе к концу года.

– Прибью Кощея, когда увижу, – хмуро пообещал Разумовский, когда Лада ему все рассказала. – Договаривались же, что в январе, после праздников, постепенно….

– У нас и правда большие проблемы, Андрияш. И знаешь, так обидно, когда всего за год развалили то, что я столько времени создавала.

– Да понял я, понял. Но на Новый год я тебя обязательно заберу, это даже не обсуждается.

– Я надеюсь, что раньше.

– Мама звонила, – после небольшой паузы сказал Андрияш, и Лада тут же внутренне напряглась. Как правило, ничего хорошего после этой фразы не следовало.

– И?

– Рождество, Лада, католическое Рождество. Нас приглашают.

– Нас?

– Да, нас. Ты как?

– Конечно, поеду. Если ты об этом, – твердо, но без особого энтузиазма в голосе сказала Лада.

С мамой Андрияша они по-прежнему не очень общались, но та, слава богу, перестала донимать сына Агнией. Да и девушка вроде как на горизонте больше не появлялась. С отцом Разумовского тоже никаких контактов не было. Но если они приедут в Краков в декабре…

– Тогда я бронирую билеты, – быстро сказал Андрияш. – Всего на несколько дней. К тому же перед Рождеством нужно кое-какие дела уладить.

– Хорошо.

– На выходных тогда обсудим, когда прилечу к тебе.

Время в декабре неслось с какой-то неприличной скоростью, Лада полностью ушла в работу, чтобы все успеть к отъезду с Андрияшем в Польшу. Ехать она нисколько не хотела, но знала, что надо. Они снова вместе, и в этот раз никто, в том числе и представители древнего рода Разумовских, не заставит ее чувствовать себя лишней рядом со своим любимым мужчиной. К тому же они летят не одни – Янош сказал, что появится перед родительскими очами только вместе со своей Хулией.

А потом все стало рушиться…

Сначала в день итоговой пресс-конференции с сильнейшим отравлением в больницу попал Бессмертный. Василиса позвонила рано утром, Лада даже не поняла сначала, что случилось. Сама метнулась к шефу и, едва увидела его, сразу стала обзванивать журналистов, отменяя мероприятие. А потом еще двое суток отбивалась от слухов, самым безобидным из которых был тот, что Кощей придумал себе отравление, лишь бы не отвечать на неудобные вопросы.

Лада еле сдерживалась, но каждый раз вежливо отвечала, что пресс-конференция обязательно состоится. Как только Олег Константинович поправится.

До Рождества оставалась всего неделя, а Бессмертный все еще был в больнице. Лада могла собрать журналистов всего за пару часов, но показывать им бледного исхудавшего шефа она тоже не хотела.

А потом ей позвонила расстроенная Вьюгина.