– Хоть бы наномаску надел, – сказал Говоров. – Всех дел на пятнадцать секунд, а сколько пользы.

– Я с дамой, – сказал Лукас, – какая может быть наномаска? Это недостойно джентльмена и офицера.

– Издеваешься, – догадался Говоров.

– Ага, – согласился Лукас. – Пошли. Нас ждут холодная водка и расстегаи.

Но все ближайшие кафе-бары оказались переполнены до такой степени, что Дабл увидел то, с чем не встречался лет пятнадцать, – живую очередь к освобождающимся столикам. Это было настолько непривычно, что все трое даже как-то растерялись. Растерянность, однако, продлилась недолго. Лукас как раз оглядывался по сторонам, соображая, что бы предпринять, когда услышал чей-то удивленно-радостный возглас:

– Господин капитан?! Дабл!

Он повернулся. Неподалеку с травы поднимался моложавый, хоть и седой, как снег, мужчина в легких светло-серых хлопчатобумажных брюках и таком же пиджаке поверх белой рубашки с открытым воротом. Мужчина не слишком уверенно, но радостно улыбался, и по этой улыбке Лукас его сразу узнал.

– Скляров?! Живой!

Они обнялись.

Двадцать пять лет назад, в мае две тысячи девяностого, лейтенант Глеб Скляров командовал отдельным взводом русских танков, приданных роте капитана Левицкого в качестве союзнической помощи. Операция в пустыне Негев прошла успешно. Противник числом до двух батальонов мотопехоты, усиленных самоходной артиллерией и танками, был отрезан от основных сил, частично уничтожен, а частично рассеян. Лукас потерял в том бою пять машин, одна из которых была русская, из взвода лейтенанта Склярова. В ту войну они еще дважды рядом дрались, не раз выпивали и делили хлеб, а потом, когда весь мир пошел наперекосяк, потеряли друг друга. Около десяти лет назад Лукас попытался найти Глеба, чтобы пригласить его на встречу однополчан, но получил официальное известие о том, что старший лейтенант Глеб Скляров погиб смертью храбрых при защите города Чита от китайских захватчиков в октябре две тысячи девяносто первого года.

– Черт, Глеб, мне сообщили, что ты убит. Почему ты меня не нашел?

– Убит? А, да, было такое. Я трое суток в сожженном «Викинге» провалялся под Читой с перебитыми ногами и дыркой в груди. Хорошо, комби расплавился и к ране прикипел так, что кровь остановил. А то бы хана. И вода в танке была. Когда ребята из рембригады меня нашли, оказалось, что похоронка уже выписана. Мать чуть с ума не сошла. Ну а потом как-то не до этого было, ты же сам помнишь, что творилось в начале и середине девяностых.

– Да уж. – Лукас уже понял, что Глеб не хотел ему признаться в том, что не дал о себе знать по одной причине – слишком уж большой разнице в социальном положении между ним и главой известной на весь мир компании «Левицкий. «ВТО». Понял и не стал настаивать на ответе на этот вопрос.

– На игру приехали? – спросил Глеб.

– Ну. Думали посидеть где-то перед началом, но тут не протолкнуться.

– Это поправимо, – сказал Глеб. – Пошли. Выпьем за встречу, у нас все есть.

– Слушай, я с пустыми руками…

– Идите к черту, господин капитан. С пустыми руками он… Пошли, пошли, не выделывайся. И вы, Ольга, и вы, Феликс. А то обижусь.

У Глеба и двух его друзей, представившихся Сергеем и Юрием, нашлось все, что нужно, – и холодная водка, и квас, и соленые огурчики, и черный хлеб, и даже знаменитые расстегаи с рыбой и мясом. Выпили, закусили, вспомнили боевую молодость, помянули павших товарищей.

– Как ты вообще, Глеб, чем занимаешься? – спросил Лукас.

Выяснилось, что Глеб, Сергей и Юрий владеют на троих небольшой мастерской по ремонту танков.

– Катэошных или вэтэошных? – спросил Лукас.

– И тех и других, – сказал Глеб. – Но больше для игры «КТО», конечно. Мы ж в Москве, не в Киеве.

– Почти по одной дорожке ходим, значит.

– Закончится скоро наша дорожка, – хмуро сообщил Юрий, разливая водку.

– Что так?

Трое компаньонов молча переглянулись.

– Да ладно вам, мужики, – сказал Лукас. – Мне правда интересно. Я ведь тоже деньги танками зарабатываю.

– Дабл, извини, но оно тебе надо, проблемы наши? Ты миллиардер, у тебя компания мировая, а у нас всего лишь мастерская по ремонту танков. Давай лучше выпьем. – Глеб протянул Лукасу стакан. – Помнишь, за что мы пили в пустыне Негев?

– А то. Чтоб наши пушки не плевались, а броня не плавилась.

– Давай.

– Давай.

Все чокнулись и выпили.

– Все равно расскажи, – потребовал Лукас, хрустя огурцом. – Ты ж меня знаешь, если я чего решил, то не отстану.

– Значит, не изменился?

– Так он таким и в молодости был? – спросила Ольга. – Настырным?

– Ужас, – сказал Глеб. – Вы, Оля, с ним поосторожнее. Быстрота, натиск, маневр. Так он побеждал. И еще девиз: «Всегда стреляй дважды». Отсюда и Дабл.

– Да, я слышала, – сказала Оля.

– Не скромничай, – сказал Лукас. – Всем этим ты владел не хуже меня.

– Получается, хуже… Черт, Дабл, не люблю я жаловаться, что ты пристал?

И все-таки Лукас разговорил Глеба и его друзей. То ли водка сыграла свою всегдашнюю роль, то ли его, Лукаса, обаяние, то ли сам фактор встречи старых боевых товарищей, но через двадцать минут Дабл фактически знал все. Выяснились интереснейшие вещи. Например, что цена электроэнергии для малых предпринимателей выросла в Москве только за последний год в два с половиной раза, налоги на прибыль – на тридцать процентов, а количество разрешительных документов, требуемых для занятий малым бизнесом, увеличивается со скоростью снежного кома, катящегося с горки в февральскую оттепель.

– Только за счет «КТО» пока и держимся, – заключил Глеб. – И то лишь потому, что там черный нал ходит, неподотчетный. Но, чувствую, ненадолго это. Скоро энергетики всех к ногтю прижмут. И «КТО», и «ВТО». Уж извини, Дабл, за откровенность.

– О как, – удивился Лукас. – Ну, «КТО» – понятно, игра, считай, незаконная. Или, скажем так, полузаконная. А «ВТО»-то с какой стати?

– Да с такой, что энергетикам конкуренты стали не нужны. Нигде. Сам, что ли, не видишь? Да уже везде, куда ни плюнь, они хозяйничают. Раньше мастерские в Гольянове, в районе Старой Промзоны, кому принадлежали? Гильдии вольных механиков. Где теперь они все вместе со своей Гильдией? Правильно, танкисты, молчать! Именно там, извините, Оля. А мастерскими через подставных лиц владеют энергетики. Или возьмем сеть московских пекарен Игната Бережного. Кто сейчас владелец? Некий господин Ахмед Ван Нескенс – наполовину араб, наполовину голландец, крупный акционер «Джоуль-банка». Кому этот банк принадлежит, надеюсь, рассказывать не надо? Примеров сотни, по всей бывшей России – тысячи, а по миру, думаю, так и не сосчитать. О чем нам это все говорит?