Затея выглядела опасной. Даже смертельно опасной.

Но он не мог не совершить свой ход – и не только потому, что желал отыскать и покарать убийц Аллы Михайловны, но и потому, что он уже словно попал на ледяную горку. С нее не слезешь, не спрыгнешь. Он уже оказался, почти незаметно для себя, в той точке, когда остается единственный путь – нестись вниз.

И долетит ли он до основания горы живым-невредимым или сломает себе шею – во многом теперь будет зависеть от его собственного умения скользить, маневрировать и уворачиваться. И еще – от удачи.

Для того чтобы продолжить дальше свое скольжение (или падение, или полет), имелась, правда, одна досадная помеха: ночь. Шел второй час, а он мог начать действовать только с утра.

Что ж, остается хорошенько выспаться. Раздеться, залезть под одеяло…

А завтра, и без всякого будильника, он проснется в шесть. Когда есть важные дела, да еще приправленные опасностью, никакие будильники ему не нужны. Организм давал команду «подъем!» в точно назначенное время.

Итак, завтра, как только рассветет, он начнет действовать.

* * *

Если бы на следующий день, ранним утром, кто-то заглянул за забор Аллы Михайловны, он мог бы увидеть нечто необычное. Но, слава богу, никто не заглядывал – потому как Валерий Петрович Ходасевич, в широченных штанах «адидас» и футболке на голое тело, вооружившийся лопатой, старательно перекапывал грядки.

Пот струился по его полному лицу. Футболка взмокла и почернела на спине. Полковник работал упорно и методично – от самого серенького рассвета и до момента, когда солнце уже вынырнуло из-за деревьев и крыш дачных домов и стало с необычным для осени жаром освещать его лицо.

Никогда в жизни не принимавший участия ни в каких сельскохозяйственных работах (их даже в Краснознаменном институте на картошку не посылали), полковник копал и отшвыривал землю неумело, и постороннему наблюдателю (буде он появился) могло бы показаться, что он скорее не вскапывал землю, а что-то искал в ней…

… Двумя днями раньше. Воскресенье, вторая половина дня.

Валерий Петрович и Любочка пьют чай с конфетами у нее на участке, на открытом воздухе. Речь заходит о событиях недельной давности – о понедельнике. О том дне, когда погибшая Алла ездила в Москву. Ходасевич спрашивает:

– Что происходило, когда Алла вернулась?

–Да ничего особенного. Вместе пообедали – у меня (Аллочка из-за своей поездки обед не успела приготовить). Потом она стала в огороде возиться, грядки перекапывать. И, по-моему, до самой темноты ковырялась. Я ей уж сказала: хватить себя изводить, куда спешить, с грядками-то? А она упорная. Копает и копает…

Грядки перекапывать… до самой темноты… куда спешить… а она упорная… копает и копает…

Наконец лопата Ходасевича обо что-то звякнула. Он опустился на колени – наклоняться ему, с его пузом, было тяжело. Достал из земли небольшую железную коробку. Отряхнул от чернозема. Открыл, взглянул – и немедленно сунул находку в карман безразмерных адидасовских штанов.

А затем тяжело, в пару приемов, поднялся с коленей на ноги и поспешил в дом.

Лопату на свежевскопанной грядке не оставил – забрал с собой.

* * *

В девять часов десять минут утра Валерий Петрович, со свежевымытыми волосами, одетый уже в цивильное, позвонил у калитки пианиста Ковригина.

Прошло немало времени – и по субъективным ощущениям полковника, который спешил, и вполне объективно, – прежде чем калитка распахнулась и музыкант – в халате, в пластиковых калошах на босу ногу, со встрепанными волосами – явился на пороге.

При виде Ходасевича на его лице отразилось отвращение, смешанное с обидой и гневом:

– Вы?! Что вам нужно?!

– Я пришел к вам, чтобы извиниться, – корректно склонил голову Валерий Петрович.

За прошедшие двенадцать часов он извинялся уже второй раз. Кажется, получалось чаще, чем за все последние десять лет.

– Простите меня за позавчерашнее вторжение. И за оскорбительные для вас вопросы. К сожалению, иного выхода у меня не было. Я должен был как можно скорее снять с вас подозрения и исключить из круга подозреваемых. Тем более что дело нешуточное – может быть, вы еще не знаете, но Алла Михайловна убита.

– Боже мой! – воскликнул пианист и прижал руки к груди.

Валерий Петрович хотел, чтобы его дальнейшие слова прозвучали максимально жестко:

– Ее труп нашли в Лосином Острове – под мостом автодороги. Она была раздета. Кто-то привез ее туда и бросил в канаву в прошлую среду.

Ковригин пробормотал:

– Какой кошмар…

– Вы позволите мне войти?

– Да-да, пожалуйста…

– По-моему, у вас в доме есть компьютер?

– Ну, да… А что?..

– Просьбочка к вам, Анатолий Васильевич: можно воспользоваться вашим ноутбуком буквально на пять минут?

– Зачем?

– Мне необходимо просмотреть материалы, связанные с убийством вашей соседки.

Валерий Петрович продемонстрировал пианисту CD-диск.

– Ну, что ж, заходите…

* * *

Анжелика Ивановна, следователь ***ской прокуратуры, почему-то не удивилась, когда во вторник, без пяти десять утра – она еще только на работу шла, как всегда опаздывала, – ей позвонил вчерашний знакомец, галантный и элегантный толстяк Валерий Петрович.

– Нам надо встретиться, дорогая Анжелика.

– Зачем?

Звонок старого кагэбэшника был ей приятен.

– У меня есть для вас важная информация.

– Информации, – усмехнулась следователь, – особенно важной, у меня и без вас хватает.

Она не стала говорить, что вчера сбылось одно из предсказаний толстяка: в Лосином Острове был обнаружен труп мальчика кавказской национальности.

Весь вчерашний вечер Анжелика провела на месте происшествия. Потом они еще сидели до ночи с операми и прокурором района в прокуратуре, намечали план расследования, размышляли: имеет ли смысл сразу объединять два дела о двух смертях в лесопарке в одно. Жаль, но прекращать первое из них за отсутствием состава преступления теперь уже явно не светило.

Анжелика вчера поразила и ментов, и прокурора данными, что погибшая пенсионерка и убитый мальчик были соседями: женщина проживала в Листвянке на улице Чапаева, дом четыре, а мальчик – на Чапаева, дом шесть – вместе с отцом и другими таджикскими строителями-нелегалами. «Откуда информация?» – нахмурился прокурор. «У меня есть собственные оперативные источники», – лихо отвечала молодая следовательша.

Тело таджикского мальчика нашли в лесу, неподалеку от той автодороги, тянущейся вдоль канала, под которой днем ранее обнаружили труп гражданки Долининой. Если считать по прямой, расстояние между двумя жуткими находками составляло километра четыре.