Посадка в поезд, как всегда, сопровождалась суетой. Стоянка была очень короткой – только чтобы успели сесть несколько человек. Дама указала мне на мой вагон. Мы простились, и она побежала по платформе к машине. Когда поезд тронулся, она уехала.

В вагоне я возилась с креслом, пытаясь разложить его в кровати. Ко мне с улыбкой подошла молодая женщина. Судя по всему, она только что села на поезд. Перед собой она толкала сумку и протягивала мне руку. Я удивленно посмотрела на нее. В руке женщина держала мой бумажник. Меня охватила паника. Я поняла: бумажник выпал из моей сумочки на платформе, когда я обменивалась контактами с дружелюбной тайской дамой.

Ну как можно быть такой легкомысленной! Я провела в Таиланде меньше часа – и чуть не пропустила поезд. Хуже того, я потеряла бумажник. Я была безмерно благодарна этой молодой женщине, но чувствовала себя отвратительно.

В конце концов, я уснула. Поезд нес меня вперед, к приключениям. В Нонгкхае меня встретил координатор, и весь день я провела в обществе волонтеров с разных концов света. Нам рассказывали о местных обычаях, о том, когда и как нужно приветствовать друг друга «ваи» – глубоким поклоном со сложенными перед собой ладонями в знак уважения. Мы узнали много нового и важного. Нам предстояло помогать учителям английского, чтобы ученики могли практиковаться с носителями языка в произношении.

На следующий день я автобусом поехала в Лоэй – и впервые познакомилась с местными деревенскими туалетами. Зашла в небольшую комнатку с надписью «туалет» на двери и не обнаружила ничего, кроме дырки в полу.

В Лоэй меня встретила Нат – ее помощницей мне предстояло стать. Молодая учительница пригласила меня в дом своих родителей, где я провела ночь. Хотя родители ее не говорили по-английски, встретили они меня очень сердечно. Все было хорошо. На следующий день рано утром мы отправились в соседнюю деревню, где находилась школа. Я нервничала, но с нетерпением ждала встречи с учениками.

После церемонии поднятия флага Нат проводила меня в первый класс и представила учителю. А потом она ушла. Неожиданно для меня учитель тоже ушел. Передо мной было двадцать пять – тридцать любопытных лиц. Дети в сине-белой форме с интересом смотрели на меня. Они молчали, а я не знала, что делать. Я огляделась вокруг и увидела яркие плакаты и таблицы на тайском языке. Над ними по периметру всей комнаты расположилась длинная полоса с большими – и, к счастью, знакомыми мне – буквами. Ну, слава богу, латинский алфавит. Там же были написаны короткие слова.

– Доброе утро, дети, – медленно и разборчиво произнесла я.

К моему облегчению, дети хором ответили:

– Доброе утро, учитель.

Мы приступили к уроку, причем мне было так же страшно, как им. Сначала мы вслух повторяли алфавит, а потом я стала указывать на предметы и части тела и называть их по-английски. Дети послушно повторяли. Через двадцать минут идеи у меня кончились, но учитель, которому я должна была помогать, так и не появлялся.

Я научила детей простой песенке и в танце объяснила слова, которые писала на доске: рука, нога, голова, наружу, внутрь, трясти. Мы прикасались к носам, ртам, глазам, локтям. Налево и направо. Мне казалось, прошла вечность.

Проведя первое занятие, я объяснила Нат, что готовилась быть помощницей, а не учителем, и мне нужен переводчик. После этого дело пошло на лад, а старших учеников я могла учить самостоятельно.

Я навсегда сохраню драгоценные воспоминания о работе в Таиланде.

Жалею я только об одном – никто не снял на видео мой первый урок, когда я танцевала перед целым классом тайских первоклассников.

Как-то раз я сильно опаздывала на встречу с подругой. Телефон, как назло, разрядился, и я даже не могла ее предупредить. Добежав наконец до места нашей встречи – милого ресторанчика, заполненного в этот субботний вечер до отказа, – я обнаружила Тамми у входа, замерзшую насквозь (было действительно очень холодно) и крайне негодующую. Срывающимся от холода и злости голосом она выкрикнула, что стоит тут почти час.

– Но почему ты не вошла внутрь? – удивилась я.

– Вот еще, зайти и сидеть там одной! – фыркнула Тамми.

Несмотря на очевидную глупость этого поступка, я подумала, что с трудом могу вспомнить подруг, которые ездили бы путешествовать в одиночку или хотя бы ходили в кино без компании. А где моя собственная «точка замерзания»? Как часто я отказываю себе в удовольствии пойти в бар, на концерт или просто в кафе, потому что мне не хочется делать это в одиночку?

Я решила, что осознанно буду «размораживать» себя, и составила список всего, чем мне нравилось или хотелось бы заниматься, но в чем я всегда зависела от кого-то: бойфренда, подруги, коллег-приятельниц. Он оказался длиннее, чем я ожидала. С грустью я осознала, что даже решение, пойти на вечеринку или нет, зависит у меня от того, как много знакомых там будет и в котором часу освободится подруга, чтобы мы могли прийти туда вместе.

Честно говоря, дальше составления списка дело не зашло, пока на работе нам не предложили в качестве волонтеров провести день в доме престарелых. Мы с коллегой согласились, но потом она передумала. А я решила: «Вот он, шанс наконец-то пойти и сделать что-то одной». И там я познакомилась с Биллом.

Билл пережил всех родных – своего брата-близнеца, родителей и друзей. У него никогда не было ни жены, ни детей. Интеллектуально сохранный, с мягким голосом и суховатым чувством юмора, он недавно отметил в этих стенах свой восемьдесят второй день рождения. Передвигаться он мог только с помощью инвалидной коляски, которую называл своим «кабриолетом».

– Мне нужно ее выгуливать, – сказал он. Я подумала, он имеет в виду обычные прогулки на свежем воздухе, однако Билл хмыкнул и объяснил: – Нам не разрешают выбираться за пределы дома, кроме тех случаев, когда выезжаем мы все. А это случается не так часто.

Там было много таких стариков, как он, катавшихся в своих «кабриолетах» из одного длинного коридора в другой. Разворот – и все заново. Это была единственная свобода, которая теперь осталась у Билла.

Итак, после рассказов о жизни в доме престарелых, о сбывшихся и несбывшихся мечтах, а также о кумирах своей молодости, Билл внезапно перевел фокус на меня.

– Есть что-то, что вы хотели бы сделать, но всегда боялись? – неожиданно спросил он.

Я аж подскочила на стуле. Список моих хотелок как раз лежал на дне сумки. Смущаясь, я протянула его Биллу и пояснила: суть в том, чтобы сделать все это в одиночку. «Мелочовку», как он выразился (например, сходить одной в кино, или провести в одиночку выходные, или выпить кофе в кафе, не прикасаясь к телефону, журналу или книге), Билл не удостоил вниманием. Но, увидев почти в самом конце списка Японию, он потребовал объяснений.