Не прошел. Остановился, склонился к открытому окну, дружелюбно, открыто улыбнулся.

– Привет.

Я смерила его хмурым взглядом. Улыбка сползла с юношеского лица.

– Господи! Надеюсь, это не вы нашли тех трех женщин?

Хорошая попытка… для пятиклассника. Молодой еще.

– Нет. Я просто кофе пью.

– В машине главного следователя?

– Как видите.

Парнишка быстро соображал, что еще такое сказать.

– Я – Антон. Хотите, составлю компанию?

– Хорошее имя. Правильное, – улыбнулась я. – Послушайте, Антош, я ничего не знаю, вы напрасно тратите свое и мое время.

Вновь вернулась к созерцанию толпы возле Кларка. Сбоку щелкнула вспышка. Я тихо проматерилась. Только этого мне не хватало! Пронырливого молодого журналиста, сделавшего мое фото. Просто прекрасно. Я хмуро разглядывала удаляющуюся костлявую спину. Чтоб тебя, мелочь! Сейчас ведь еще обернется, проверяя мою реакцию, и в анфас заснимет, чтоб закрепить и выражение, и сами черты… как пить дать. Я резко легла на водительское сиденье, едва не расплескав кофе. В такой позе меня и застал Кларк минут пять спустя.

– Девочка, тебе плохо?

– Нет. – Я села. Окинула взглядом окрестности.

Антона видно не было. Кларк со стоном опустился на свое место.

– Скорей на пенсию, а?!

– А сколько тебе лет?

– Ой, не спрашивай! Ни кола ни двора, ни семьи. Квартира – и та съемная!

– Да как скажешь. – Пожала я плечами, отхлебнула горячий напиток, поежилась.

– Ты какая-то чересчур спокойная на этот раз. Меня это несколько пугает.

Я подумала, склонилась и закрыла все окна. В глазах мужчины мелькнуло удивление, потом догадка, он спокойно прикрыл их и откинул сиденье назад, приняв удобную для себя позу.

– Кларк, эти женщины – из прежнего клана? Мэл среди них нет?

– Нет. Ее нет. Но и найти ее я тоже не могу. Вообще никого найти не могу. А эти, да. Я ж их в лицо всех запомнил. Паршивая работа… Не понимаю, кто их. Бессмысленно как-то… свалить вот так.

– Это территория клана?

– Стаи. Причем парк-то почти в центре…

– Обалдеть, – пробубнила я. В голову не шло ни одной трезвой мысли. Кларк засмеялся.

– Да, девочка! Ты очень точно сейчас выразила общую мысль всего отдела!

Я улыбнулась. Пассажирская дверь открылась, меня бесцеремонно вынули наружу. Я вздохнула. Опять ревнует. Ну надо же. Закрыла глаза, прижалась и потерлась щекой о грудь. Растаял. Хорошо.

– Эрик, вас отвезти куда?

Он поколебался мгновение, потом скользнул на заднее сиденье:

– Домой.

Кларк довез нас до ворот. Остановился. Несколько мгновений – и я дома на кровати, а Рик хмуро разглядывает мои ноги.

– Думаю, ты меня не послушала.

– Нет, – честно ответила я, осторожно сползая на пол. – Кто их так?

Бес не дал мне передвинуться самой, поднял, перенес в душ.

– Я потолстею.

– Почему? – не понял он.

– Мне ходить самой надо.

– Ты достаточно ходишь.

Лет так уже через пять я напишу книгу с замечательным названием: «Что такое деспотизм и как с ним бороться», хотя вероятность, что заголовок будет звучать: «Что такое деспотизм и как с ним смириться», тоже велика.

– Так кто это?

– Я говорил, придут новые самцы.

Стянул с меня майку, джинсы, белье. Я послушно помогала, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Спорить о своем праве мыться самостоятельно не хотелось. Голова не тем забита.

– Совсем не понимаю… А! – вспомнила я. – Кларк сказал, Мэл пропала. И остальных он тоже не может найти. Их что, тоже… – Я прервалась, теплая вода полилась сверху, блаженно выдохнула и подставила под струи спину, шею, потом грудь, нырнула с головой. Вынырнула обратно. – Их тоже убили?

Взглянула вопросительно на Рика. Почерневшие глаза внимательно наблюдали за мной, в них неуловимо скользило… восхищение? Я отогнала соблазнительную мысль подальше.

– Эй!

– Нет. Мэл завела нового самца. Большая часть молодых тоже. Теперь их несколько стай. Грызутся между собой.

– Так кто убил этих?

– Пока не знаю. Запахи новые.

– А почему в парке, вот так, и почему там только женщины?

– Согнали в одно место, убили, оставили. Все. Слишком молодые, чтоб думать. Старых самок судьба младших не волнует.

– Рик, а если поднять взгляд выше, то там еще будет моя шея, губы и глаза, в которые желательно смотреть при разговоре, – начала кипятиться я, уперев кулаки в бока.

– Зачем? Я помню, как они выглядят.

– Чудно. Только у меня ощущение, что ты говоришь не со мной, а с моей грудью.

– Заманчивая мысль.

Попыталась состроить обиженное лицо, не выдержала, рассмеялась.

– Да ну тебя, – опять нырнула с головой в теплую воду. Почувствовала, как он скользнул ко мне, довольно улыбнулась и на время забыла про весь белый свет.

Первые тоненькие солнечные лучи падали на подоконник, проникали в комнату. За окном на разные голоса нежно щебетали птицы. Я с блаженной улыбкой, закрыв глаза, вытянулась на кровати. Состояние, до которого меня каждый раз доводил Рик, с легкостью можно было назвать абсолютным удовлетворением. Кожу покалывало, мышцы отказывались слушаться хозяйку, мозг работал медленно, лениво, а то и вовсе не работал. Я потянулась, разминая отяжелевшие конечности. Хрустнули суставы. Выгнула спину. Приятно. Перекатилась на живот, подтянула левое колено к груди, возвращая теперь уже гибкость ногам. Снова приятно. Откинула голову назад, разминая шею.

– Мм! – кажется, ненароком свое «приятно» выразила вслух.

Вздохнула, приоткрыла один глаз. Рик лежал рядом на боку и, улыбаясь, наблюдал за мной. Я улыбнулась в ответ и вновь зажмурилась. Начинала медленно свыкаться с его привычкой смотреть, изучать.

Вытянула ноги обратно. Желудок протестующе зарычал.

– Помолчи, – недовольно пробубнила я.

Услышала тихий смех, поморщилась. Бес осторожно перевернул меня на спину и принялся одевать. Я не открывала глаз и не шевелилась. Просто перестала думать о том, насколько это странно. Я не понимала, почему он это делает. Он не понимал, почему я не понимаю. В общем, для себя решила считать сей маленький факт непреодолимым расовым и культурным разногласием, иначе, говоря по-женски, уступить. Мне-то ни жарко ни холодно, а мужику приятно. Я приоткрыла глаза. Точно. Вот и сейчас на лице странное выражение. С таким же выражением дети конфеты едят и мороженое.