Если же «подопечный» стойко держался на первых допросах, Артур предъявлял такому «крепкому орешку» его личное дело из архива знаменитого здания на Фонтанке, 16,[116]расписки в получении денег за доносы и прочие «улики». И не так уж важно, что большая часть секретных архивов Департамента полиции была уничтожена толпой еще в 1917 году и что большинство арестованных партийцев были кристально чисты перед соратниками. В НКВД имелся специальный научно-технический отдел, мастера которого могли воспроизвести на высшем уровне качества паспорт или банкноту любой страны, а также любой иной документ…

Также более чем благосклонно была воспринята докладная записка на имя заместителя наркома внутренних дел (НКВД) и начальника Московского управления НКВД Заковского, в которой Тюхис доказывал экономическую нецелесообразность направления осужденных инвалидов в исправительные лагеря. После этого Заковский добился у наркома разрешения на пересмотр дел уже осужденных инвалидов. 1160 человек были «извлечены» из тюрем и лагерей и расстреляны. Финансисты НКВД тут же подсчитали, сколько денег удалось сэкономить стране на содержании за решеткой не способных к физическому труду калек. «Рационализаторам» была выплачена солидная премия. Конечно, главный куш достался заместителю наркома, но и Тюхис получил очень внушительную сумму. Оказалось, что, обладая определенными талантами, в НКВД деньги можно было получать буквально из воздуха.

Абсолютная власть и материальные привилегии были достойным вознаграждением за не слишком приятную с моральной точки зрения работу. Впрочем, Артур еще со времен своего сексотства вошел во вкус порученной ему роли, находя утонченное творческое удовольствие в придумывании несуществующих заговоров и предательств. Он словно сочинял романы, у которых были благодарные и щедрые читатели в лице руководителей родного ведомства.

Талантливый молодой сотрудник был на особом счету у руководства. Ему часто давали специальные поручения. Вот и сегодня начальник административно-хозяйственного отдела Управления НКВД по Москве и Московской области Исай Давидович Берг направил лейтенанта Тюхиса сопровождающим с очередной партией приговоренных.

Вообще-то такой грязной работой интеллектуалов вроде Тюхиса руководство старалось не загружать. Для этого существовали обычные исполнители. Но Артуру была поручена инспекторская проверка. Как и в любом ведомстве, в НКВД периодически устраивались наезды проверяющих на те или иные объекты. А полигон у деревень Бутово и Дрожжино начал работать недавно и нуждался в постоянном контроле. До этого ЧК и ГПУ сжигали расстрелянных в крематории Донского монастыря, хоронили несчастных в безымянных могилах на окраинах московских кладбищ, но с началом массового террора кладбищенское хозяйство ведомства перестало справляться с потоком трупов. Вот тогда и было решено создать специальное кладбище НКВД, которое Тюхиса и послали проинспектировать…

* * *

Прогуливающейся походкой Артур пересек яблоневый сад, оставшийся еще от бывшего имения коннозаводчика Зимина; подошел к двум длинным рвам. Тут же стоял экскаватор «Комсомолец», который эти ямы вырыл днем и должен будет зарыть, доверху заполненные трупами, своим бульдозерным ножом после окончания «операции». К Артуру слегка пошатываясь подошел неопрятного вида мужик с щетинистым опухшим лицом — экскаваторщик. От него за версту несло водочным перегаром.

Чтобы занять себя чем-нибудь, проверяющий задал попавшемуся под руку местному сотруднику первый пришедший ему на ум вопрос:

— Каковы параметры рва?

В мутных глазах экскаваторщика появилось что-то напоминающее мыслительную деятельность:

— Э… так как положено: три метра глубина, четыре — ширина.

— А длина? — строго поинтересовался Артур.

Экскаваторщик опешил. Сняв с головы кепку, он озадаченно поскреб пятерней плешивый затылок.

— Так мне начальник по обычной норме приказал копать.

— Это сколько, «по обычной»? — зло передразнил работягу Тюхис. Он затеял этот разговор от скуки, ища хоть какого-нибудь развлечения. И чем больше наседал на экскаваторщика, тем быстрее тот трезвел и выглядел испуганным. Молодой чекист знал, что дом этого забулдыги стоит прямо на полигоне — внутри обнесенного колючей проволокой периметра. От кого-то Артур слышал, что в соседних деревнях его зовут «Федька-палач». Хотя он и не нажимал на спусковой крючок, но, регулярно засыпая землей расстрельные рвы, экскаваторщик, конечно, попривык к виду смерти и был ее полноправным соучастником. И как никто другой должен был знать, как легко очутиться в яме с пулей в голове…

Между тем окончательно стемнело. Немного поиграв с рабочим, Артур направился к бытовке расстрельной команды. Тюхис шел не спеша, стараясь не угодить в провалы старых рвов, чтобы не споткнуться. Но вот из-за облаков вышла луна. В ее синем свете Артур вдруг увидел вдали между деревьями женскую фигуру в светлой кофточке или блузке. Похоже, она была из той партии заключенных, которую он сегодня привез из тюрьмы. Женщина металась, словно испуганная лань, ища выхода из страшного леса. Остановившись, Артур некоторое время наблюдал за той, что, обезумев от ужаса, исполняла странный танец, похожий на зловещую пляску смерти. Убежать отсюда было невозможно. Поэтому беглянку никто не преследовал. Зачем? Все равно она не могла выбраться из зоны и должна была остаться здесь навсегда…

В одноэтажном флигеле бывшей усадьбы вместе с охраной дожидалась смерти первая группа смертников — двое интеллигентного вида мужчин, подросток лет четырнадцати и старуха с прямой как доска спиной. В слабом освещении на сосредоточенных, самоуглубленных лицах этих людей лежали долгие тени, отчего при определенной фантазии их можно было принять за посмертные маски или даже черепа. «Гляди-ка, словно перед входом в чистилище сидят, — подумал Артур. — А действительно, чем эта хибара — не ожидальня перед переправой в мир иной? Правда, торжественности маловато: воздух какой-то затхлый, доски под ногами скрипят, повсюду пустые водочные бутылки валяются. Но ведь каждому на роду свой путь в загробные кущи прописан…»

Только мальчишка живым любопытным взглядом смотрел в сторону четверых расстрельщиков, которые не спеша пили и закусывали. Артур знал, что казенной водки у местных служак всегда вдоволь. Она им полагалась по службе — для снятия нервного напряжения.

— А что это за приведение у вас по территории бегает? — приветливо поинтересовался Тюхис у сидящих за столом коллег. С ними он не мог, как с экскаваторщиком, позволить себе высокомерный тон. Все четверо были офицерами, опытными чекистами, проверенными еще с Гражданской. Правда, периодически начальству приходилось подбирать нового кандидата на штатную должность палача — взамен выбывшему сотруднику. Существовал даже специальный термин «сработанный чекист». Обычно на расстрельной работе люди выдерживали не долго — в основном допивались до «белой горячки», сходили с ума или кончали с собой в алкогольном психозе. И то, ведь не шутка — за одну ночь лично убить выстрелом в затылок несколько десятков человек.