Она подняла брови вверх, но комментировать ситуацию не стала. А я помчался вниз, где стояла коробка с моими снимками, а также мой любимый фотоаппарат. Пожалуй, было бы очень уместно сфотографировать ее, закутанную в простынь, обнажившую часть спины, на которую ниспадали черные локоны.

Коробка стояла на прежнем месте, а вот фотоаппарата не было. Наверное, я его куда-то засунул. Поиски привели меня к старому буфету, который я не выбросил по недоразумению. Он остался еще от Яны, утверждавшей, что это – антиквариат, коему нет цены. После развода я специально проконсультировался со специалистами, которые, снисходительно потрепав меня по плечу, объяснили, что хотя этой рухляди больше сотни лет, никакой ценности он не имеет. Я долго хотел его выкинуть, да все руки не доходили.

Фотоаппарат лежал на столешнице. Я схватил его, бросил в коробку и уже хотел было отправиться наверх, как вдруг почувствовал, как по ногам пробежал холодный сквознячок. Недоумевая, я повернулся к входной двери.

Дверь была приоткрыта, чего в принципе не могло быть. Я спускался вниз, делал кофе, и тогда дверь была закрыта, иначе холл выстудился бы гораздо сильнее. Наверху вдруг послышался дробный перестук каблучков. Незваный гость, а, скорее всего гостья, бежала наверх, в спальню. К Юле…

Я не сразу понял, что происходит. Наверное, потому, что в комнате слышался другой голос, визгливый, отвратительный и до боли знакомый. Но поверить в то, что она могла каким-то образом оказаться у меня дома, я просто не мог. Уронив на пол коробку, я помчался на второй этаж.

Юлия стояла у самой стены, взъерошенная и напуганная, хотя отчаянно старалась не подавать виду. На ней были ее варварские черные джинсы и черный бюстгальтер, что в сочетании с растрепанной смоляной гривой создавало неплохой эротический эффект, навевающий на грешные мысли. Спиной ко мне стояла крашенная блондинка с большой грудью и полным отсутствием интеллекта – моя, точнее, наша старая знакомая Милана, откликающаяся в чате на имя Вивианы. Вечная соперница Гюрзы. Вечная неудачница. Вечное Ничто. Она повернулась ко мне в тот самый момент, когда я влетел в комнату.

– Ты…, – ошалело произнес я, – ты как тут оказалась? Как ты вообще вошла в дом?

Милана демонстративно повертела в воздухе ключами, в которых я немедленно опознал свою собственность. Запасной комплект висел на гвоздике в кухне, где мы с Миланой пили чай во время ее последнего визита. Артем тактично возился во дворе с шашлыками, пока я вежливо убеждал Милану-Вивиану покинуть мой дом. Удалось это сделать только через час, с огромным трудом, после слюнявого поцелуя в щеку. Особого удовольствия мне поцелуй не доставил, а если учесть, что Артем в процессе готовки умудрился сжечь шашлыки до угольков, вечер был испорчен. Видимо, именно тогда Милана прихватила комплект ключей.

– Разве ты не помнишь, дорогой? – ухмыльнулась Милана. – Ты сам мне дал ключи и просил приходить, когда мне захочется. Вот я и пришла, чтобы застать тебя с этой крашенной лахудрой…

– Почему же крашенной? – скривила губы Юля. – Это мой натуральный цвет.

Если в тот момент ей было не по себе, то держалась она весьма хладнокровно. Разве что подбородок поднялся чуть выше, чем стоило, да челюсти были стиснуты до зубового крошева.

– Не беспокойся, – успокаивающе просигнализировал я Юле. – Дама врет. Ключи она у меня сперла, а уж в гости то ее я и подавно не звал.

Юля не ответила, только глаза прищурила и уставилась на нежданную соперницу со странным выражением, не сулившем ничего хорошего ни мне, ни ей.

– Вот значит как ты заговорил, – истерически взвизгнула Милана. – И это после всего, что между нами было?

– Милана, – мягко произнес я, прикидывая, как бы половчее выставить дамочку за дверь, – между нами ничего не было, кроме двух чашек кофе и позднего ужина в ресторане. Так что я был бы тебе очень признателен…

– Милана? – удивленно подняла брови Юля.

– Ах, да, – спохватился я, – я же вас не представил. Вообще то вы знакомы. Это твоя постоянная собеседница Милана, которая в чате носит имя Вивианы.

– А это, я так полагаю, Гюрза, – прищурилась Милана, оглядывая Юлю с невероятным презрением. – Да, хороша красавица. Успел оценить ее в койке? На сколько тянет? Лучше меня?

Я не нашелся, что ответить. А Юля вдруг посмотрела на меня с невероятным презрением, словно в дерьме вываляла одним взмахом ресниц. Я понял, что она не поверит мне, что бы я ей ни сказал сейчас. И от этого я мгновенно рассвирепел.

– Ну, все, хватит с меня! – заорал я так, что люстра на потолке жалобно звякнула. – Немедленно положи ключи на стол и убирайся из моего дома! Прошу по-хорошему и один раз, потому что иначе…

Что будет иначе, я не успел договорить, потому что Милана вдруг одним движением выскользнула из песцового манто и, швырнув сумочку мне под ноги, залепила мне звонкую затрещину!

– Ах так! – заорала она. – Ты мне еще угрожать будешь? После того, как я застала тебя с ней?..

– Ну, просто Конан-Дойль какой-то, – презрительно фыркнула Юля. – Сейчас еще под ковром кровавое пятно найдется…

– Заткнись! – завизжала Милана и бросилась на Юлю. Я кинулся наперерез, но успел схватить ее только за кружевную кофту. Кофта предательски затрещала и осталась у меня в руках. Милана в мгновение ока оказалась перед нами в пошлом серебристом бюстгальтере с открытыми чашечками. Однако, это задержало ее буквально на секунду. Растопырив ногти, она приготовилась вонзить их в лицо Юле.

Я не успел даже зажмуриться. То, что произошло в дальнейшем, было выше моего понимания. Юля, с совершенно ошалелым от испуга лицом, вдруг произвела какое-то неуловимое движение руками, повернулась боком… А потом в воздухе мелькнули облаченные в красные сапоги ноги Миланы. Она непонятным образом взвилась в воздух и, перелетев приличное расстояние, врезалась в стеллаж с книгами.

На секунду в комнате воцарилась мертвая тишина. Только стекло сыпалось с разбитых полок и дверец. Потом Юлька пошевелилась и тоненьким голосом спросила:

– Она там живая?

Милана сама ответила на этот вопрос, глухо простонав и дрыгнув ногами. Надо сказать, что возлежала она в весьма пикантной позе: вниз головой, с задранной юбкой и торчащими, как у тряпичного Петрушки ногами, примостившихся на книжных полках. Я согнал с себя оцепенение и кинулся Милане на помощь. Она охала и стонала, когда я выковыривал ее из стеллажа. Помимо легких царапин и сорванной мною кофточки, у Миланы обнаружился еще один ущерб. Длинная юбка порвалась по шву до самого пояса. В разрезе торчала мясистая ножка в черных колготках и узкой полоской кружев под ними.

– С-сука, – отчетливо произнесла Милана, прижав ладонь к волосам и внимательно оглядев ее со всех сторон. Крови, к счастью, на руке не было. Юля молчала и глядела исподлобья, как провинившийся хулиган-первоклассник, который ни за какие коврижки не признается в содеянном.

– Давай-давай, – безжалостно произнес я, – топай. Тебя сюда никто не звал. Ты на машине приехала?