Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну и что у вас с Дженни? – Решила, что сменить тему – лучший выход из этого тупикового состояния. – Только не говори, что не понимаешь о чём я.
Ну конечно. А как ещё Чейз мог взглянуть на меня, если не с насмешкой? Я сама себе смешна.
Быстро и без запинок рассказал обо всём, что произошло у них в тюрьме, а затем, продолжая томно улыбаться, произнёс:
– Ревнуешь?
– Издеваешься? – Фыркнула, сложила руки на груди и подпёрла задом стиральную машинку; уже и забыла, что когда-то эти штуки были незаменимой техникой в быту.
Чейз вздохнул, проведя пальцами по взъерошенным волосам, которые уже давным-давно надо было укоротить хотя бы наполовину, положил руки по обе стороны от моих бёдер и навис над моим лицом.
– Прекрати улыбаться. Не вижу ничего смешного.
– Ты ревнуешь. Я не могу не улыбаться.
Вздохнула:
– Сказала же: это не так.
– Между мной и Дженни ничего нет, – Чейз не сдержал приглушённого смеха. Потряс головой. – Это очень смешно.
Весело ему.
Сузила глаза:
– Ты знаешь, как она на тебя смотрит. И это не вопрос.
– Не ревнуешь, значит.
– Нет.
– Ну я так и подумал.
– Прекрати уже. – Его смех меня злил. Сейчас вообще никто не смеётся.
– Не думал, что это так забавно.
– Теперь я ещё и забавная?
– Ты даже не представляешь насколько.
Чейз обнял меня за талию и рывком притянул к себе, так что мои колени оказались у него между ног, в то время, когда древняя стиральная машинка затрещала под моим весом.
Он убрал в сторону налипшие мне на шею влажные локоны и невесомо поцеловал в ключицу.
– Думаешь, Дженни может заинтересовать меня?
– Ну я же заинтересовала. У нас с ней много общего. – И да! Это чертовски верно и логично прозвучало!
Зато Чейза развеселило ещё больше.
– Вы разные. Совершенно. – Он снова поцеловал меня в ключицу, затем выше – в шею, и оставил влажную дорожку до самого уха. – И я обсуждаю это с тобой только потому, что мне нравится видеть тебя такой.
– Какой? Злой? Раздражённой?
– Живой, – серьёзно произнёс Чейз. – Ты ревнуешь в то время, когда кругом гибнут люди, а планета разваливается на части… Тебе ещё не всё равно, кто ты и что с тобой станет. И тебе не всё равно, что кому-то кроме тебя стало не всё равно на меня.
– Смейся-смейся.
Но улыбка Чейза внезапно угасла, а вслед за ней и груда камней, лежащая на моих плечах и вдавливающая в землю, вернулась на своё законное место. Снова стало тяжело и паршиво.
Долго и пристально он смотрел мне в глаза. Молча, с пониманием, с теплотой, какую только способны подарить огненные глаза хищника.
– Я люблю тебя, Джей. Ты ненавидишь это слово, так что можешь просто придумать новое и сказать мне. И я смогу повторять его каждый раз, когда тебе так паршиво.
– М-м… шоколадная пицца?
– Шоколадная пицца?
– Ну да, – я пожала плечами.
– Ты любишь шоколадную пиццу? Что это вообще такое?
– Не знаю, я никогда её не ела. «Шоколадная пицца – вот что бы сейчас нам помогло. Давай достанем её»?
– Ты сейчас серьёзно? – Чейз вновь улыбался. Люблю его улыбку больше всего в этом мире.
– Это из «Скуби-Ду». И да, я смотрела «Скуби-Ду». Это единственный мультик, который я помню из детства.
– Ты не говорила об этом.
– Не было повода.
– Значит, шоколадная пицца? – Чейз притянул меня ещё ближе, прижав к своей груди, и его лоб коснулся моего. – И как это будет звучать? Я тебя шоколадная пицца?.. Ну вот, ты улыбаешься.
Улыбаюсь. Потому что только он способен на это. Способен меня оживлять.
Его кожа, как всегда, горячая. Горячее и не придумаешь, практически болезненная температура для того, кого он держит в объятиях. И я готова вечность обнимать его.
– Почему ты не оделся? – прошептала я, путаясь пальцами в его непослушных волосах.
– Потому что ты разделась.
– На мне полотенце.
– Можно от него избавиться.
Я шумно вздохнула и закрыла глаза.
Ещё минус одна счастливая минутка списана с моего личного счёта счастливых минуток.
– Ты нужен мне, – прошептала я, припадая губами к горячим губам Чейза. – Прямо сейчас.
Он поцеловал меня в ответ, делая объятия всё сильнее, и вновь я ощутила себя хрустальной статуэткой в руках сильного зверя. Возможно самого сильного человека на этой планете. Чейз всегда был для меня этим человеком.
Очень быстро мокрое противно мягкое полотенце полетело на пол, и я вспомнила те мгновения в нашем пляжном доме, когда я и Чейз оставались наедине, полностью посвящая себя друг другу. Те минуты были идеальными, максимально идеальными во всём том смысле, который можно выжать из этого слова. А потом появлялся Ронни, как по расписанию и приказывал отвалить от его брата.
Сейчас это даже смешно.
Сейчас Дженни может стать этим Ронни, или Анна… Или даже Вал. Нет, Вал не переживёт увиденного.
Да и мне всё равно.
Я целовала Чейза так, как хотела. Забываясь, убегая от настоящего. Мы всё ещё там – в одном из укромных местечек пляжного дома. Только я и Чейз и больше ничего не существует. Ничто не имеет значения.
Его большие мозолистые ладони с удивительной нежностью касались моей кожи. Пальцы с трепетом пробегались вдоль позвоночника, а губы ласкали мои, как остриём кинжала вонзая в память каждое мгновение, каждую эмоцию, что Чейз позволяет мне испытывать. Это моя свобода. Это моё избавление. Мой тихий укромный уголок во всём мире, где я могу быть собой, где могу чувствовать себя настоящей и даже возможно счастливой. Чейз – моя жизнь. Теперь он всё, что у меня осталось. Не важно, где мы и куда идём, если он рядом, значит самое плохое ещё не наступило.
Плавным движением Чейз развёл мне ноги и оплёл ими свою талию. Обхватил руками мою поясницу и припал губами к груди, закружив языком вокруг набухших сосков. Я выгнула спину, и сделал глубокий судорожный вздох. Закрыла глаза, наслаждаясь моментом, каждой секундой, когда можно ни о чём не думать, когда можно вручить себя Чейзу в руки и позволить ему делать со мной всё, что он хочет.