Тайные контакты англо-американских и немецких военных представителей после смерти Рузвельта продолжились, результатом чего стало усиление недоверия Москвы к своим западным союзникам335.

12 апреля 1945 г. Рузвельт ушел из жизни. Соединенные Штаты, страны антигитлеровской коалиции, в целом мировое сообщество потеряли в его лице выдающегося политического деятеля, сторонника недопущения на планете новых мировых конфликтов. Достаточно упомянуть только о его роли в образовании Организации Объединенных Наций, устав которой был принят уже после его смерти на Сан-Францисской конференции. Во многом благодаря позиции Рузвельта в течение 60 лет прошедших после 1945 г. новой мировой войны удалось избежать.

Ф. Рузвельт отрицательно относился к стремлению СССР добиться господства в восточной части Европы. Но он не шел на открытую конфронтацию со Сталиным и не желал следовать в русле стратегии У. Черчилля, готового принять вызов России в отношении территориально-политического раздела в Европе и совершить сделку, в основе которой лежали бы традиционные представления о праве великих держав. Л. Гарднер, анализируя динамику политики Ф. Рузвельта в отношении своих главных военных союзников, не без основания замечает, что события, происходившие на европейском континенте и в целом в мире, ставили президента перед самым сложным выбором в войне: «Он мог бы отойти от Великого союза и продекларировать особые цели США в ведущейся войне, – пишет историк. – Но он мог бы постараться минимизировать различия, имеющиеся среди союзников ради сохранения боевого “товарищества”, которое, как он надеялся, должно было стать переходным этапом к установлению разумного и безопасного мира. Для Ф.Д. Рузвельта выбор казался очевидным. «Прекрасные идеи» Атлантической хартии могли быть отложены до того момента, когда послевоенная стабильность позволила бы вновь обратиться к ним. Рузвельт никогда не высказывался (по крайней мере, публично), на каких условиях он базировал свой выбор, или как его собственные мысли развивались по ходу войны. На пресс-конференциях он делал намеки относительно трудностей процесса основания мира, но тропа, ведущая к ключам его понимания (как часто бывало в его случае) терялась в неопределенном направлении»336.

Черчилль хотел заверений от Сталина, что тот не будет вторгаться в традиционную сферу интересов Великобритании, и стремился убедить Америку активней участвовать в европейских делах, чтобы гарантировать это обстоятельство. После Ялты он сделал все для того, чтобы восстановить заслон на границах советского влияния, которое явилось результатом освобождения Красной армией ряда стран Восточной Европы. Такая стратегия не могла удовлетворить руководство США. Как подчеркивает Л. Гарднер, договоренности с СССР о разделе зон интересов, по мнению Вашингтона, были бы противоречивыми и нестабильными. Они вели бы к той же самой ситуации, которая не раз в прошлом предшествовала войне337.

Рузвельт выступил против «средиземноморской» стратегии Черчилля, в результате которой американские войска могли быть втянуты в борьбу с агрессорами на периферийном направлении, защищая тем самым британские интересы в противовес советским. Но все большую проблему представляла Россия, которая превращалась в сверхдержаву, способную препятствовать проникновению американского влияния в Европе и ряде других районов мира. Американские же интересы были рассчитаны на возможностях доступа к рынкам сырья или сбыта практически в любом регионе планеты, сохранение или распространение там прозападной социально-политической системы, что подразумевало и ограничение проникновения туда чуждой идеологии, экономики и жизненных ценностей. Исходя из этих интересов, территории, попавшие под влияние Советского Союза, не могли быть по американским критериям оставлены на произвол судьбы, – их возвращение в лоно Запада и распространение там западных ценностей стало вскоре одной из основных задач американской внешней политики. Еще в ходе войны «универсалистские» устремления Рузвельта все больше входили в противоречие с желанием Москвы раз и навсегда оградить свои западные границы от вражеского вторжения и укрепить свое влияние в Восточной Европе. «Универсалистский» подход в этом смысле был обречен на перевоплощение в своеобразный инструмент борьбы с политикой Советского Союза, и ответная реакция Москвы также не заставила себя долго ждать. Открытой конфронтации произойти не могло, пока в Европе и Азии оставались еще общие враги. Но к концу войны вопрос стоял уже не о том, какие концессии Запада удовлетворят Россию и не вызовут у нее желания посчитать себя ущемленной своими союзниками, а где будет проходить линия раздела между двумя различными системами. И президенту США так или иначе нужно было взвешивать на чаше весов, где и в чем состоит предел продвижения СССР в Европе, какой рубеж считать критическим для безопасности собственных американских интересов.

Как стали бы развиваться события, если бы Рузвельт не умер в 1945 г., а прожил дольше? Возможно ли было, чтобы советско-американские отношения не претерпели бы столь резких и негативных перемен, как это случилось в конце 1945 г. – начале 1946 гг., и тем более в 1947 году? Видимо, да. Но и тогда Рузвельту пришлось бы учитывать новую геополитическую расстановку сил. Необходимо при этом подчеркнуть, что еще до капитуляции Германии Европа стала для Америки и прежде всего для президента Рузвельта важнейшим звеном в конструировании всей будущей системы глобального влияния на мировые дела. Ликвидация присутствия США на континенте, в том числе военного, могла теперь рассматриваться только в случае воздействия крайне неблагоприятно складывающихся обстоятельств. О том, что это могли быть за обстоятельства, и какие при этом альтернативы существовали у правительства США, говорилось в «Меморандуме о возможном развитии отношений между США и СССР в послевоенное время», разрабатывавшемся в недрах Управления стратегических служб в марте – начале апреля 1945 г. С этим подробным меморандумом Ф. Рузвельт познакомиться не успел, и он лег на стол его преемника. Имеет смысл привести здесь пояснительную записку к документу, которую директор УСС У. Донован приложил 5 мая для нового хозяина Белого дома Г. Трумэна338. Некоторые ее строки весьма показательны:

«ПРЕЗИДЕНТУ, 5 мая 1945 г.

Приложенный к этой записке Меморандум подготовлен нашей Организацией (Управление стратегических служб. – М.М.), по запросу председателя Объединенного комитета стратегических исследований. Меморандум посвящен в основном будущим взаимоотношениям между Соединенными Штатами и Россией.

Его основной тезис заключен в следующем – главная цель Соединенных Штатов состоит сегодня в том, чтобы убедить Россию, что, с одной стороны, США готовы понимать и прислушиваться к проблемам СССР, но, с другой, готовы продемонстрировать решимость отстаивать собственные интересы. В меморандуме заостряется внимание на необходимости прогнозирования ситуации еще до того, как она станет критической. Для каждого конкретного примера ее развития предлагается наиболее подходящий компромисс, основанный на взаимодействии трех держав – США, России и Великобритании. Однако подчеркивается, что, возможно, мы будем не в состоянии ожидать, пока Россия полностью обнаружит свои намерения, и должны предпринять определенные меры для обеспечения собственной безопасности.