В Меморандуме делается предположение, что в течение ближайших 10–15 лет Россия будет избегать своего вовлечения в новый большой конфликт. Если в течение этого периода Америка будет проводить ясную и четко выраженную не провокационную линию, то для России это может послужить сдерживающим фактором.

Решающее значение будет иметь такое разрешение германского вопроса, которое будет удовлетворять интересам как СССР, так и Америки, в сфере которой находятся западноевропейские страны. Это обеспечило бы значительный противовес влиянию России. В Меморандуме предлагается сделать все возможное для поддержки в западноевропейских странах экономического благосостояния и популярных демократических режимов, которые во взаимодействии с Великобританией и Соединенными Штатами стремились бы создать баланс позиции России.

Если же военные представители почувствуют, что в ближайшие годы западные демократии не смогут выстоять против России, то возникнет необходимость уйти из Европы и обратить все силы на защиту нашего Западного полушария.

Поэтому необходимо предусмотреть следующие шаги:

1. Укрепление существующих и организацию новых баз в Атлантике.

2. Организацию совместной оборонной системы для всех американских стран. Этот пункт подчеркивается особо, поскольку побережье Южной Америки открыто для вторжения, и кроме того, она является важным источником сырья для нашей военной промышленности.

Что касается Азии, документ заостряет внимание на следующем обстоятельстве: мы не может игнорировать тот факт, что после разгрома Японии Россия станет на Дальнем Востоке еще более грозной силой. В подобных обстоятельствах в интересах Соединенных Штатов будет проводить в этом регионе политику, отличную от той, что рекомендована по отношению к Европе. В меморандуме подчеркивается, что в интересах нашей безопасности будет укрепление американских позиций на островах Тихого океана339.

Очень и очень многое зависело теперь от позиции нового американского президента.

Преемник Рузвельта Г. Трумэн, став президентом, заявил, что будет придерживаться той же внешнеполитической линии, что и его предшественник. Конечно, Трумэн не был посвящен в детали рузвельтовской концепции «четырех полицейских» и не знал динамики изменений его взглядов на взаимодействие с СССР по вопросу о будущем Европы. Но вряд ли кто-то мог претендовать (равно как и сейчас) на то, что найден ключ к пониманию всех оттенков глобальных внешнеполитических замыслов Рузвельта. В то же время Трумэн знал об «универсалистских» идеях президента и, обладая информацией об основных решениях межсоюзнических конференций, он в первое время после смерти Рузвельта полагался на опыт его важнейших помощников, среди которых были Г. Гопкинс и А. Гарриман, опирался на поддержку ведущих сотрудников Государственного департамента, занимавшихся разработкой рекомендаций в отношении европейских дел. Подобно Рузвельту Трумэн настаивал на соблюдении союзниками духа и буквы своих соглашений. Все эти факты, как отмечает К. Швабе, были свидетельством того, что новый президент желает продолжать сотрудничество с Советским Союзом в рамках Организации Объединенных Наций, основание которой ожидалось в ближайшее время341.

Соратником Рузвельта, дружественно настроенным к СССР, хотели видеть Трумэна и в Москве. По итогам первой после смерти 32-го президента США встречи со Сталиным, состоявшейся вечером 13 апреля 1945 г., Гарриман составил меморандум, содержание которого могло быть воспринято Вашингтоном в качестве свидетельства, что Советский Союз готов рассматривать Трумэна как наследника генерального курса Рузвельта и человека дела. На тот момент такое свидетельство было чрезвычайно важно для Белого дома, оно позволяло строить долгосрочные планы взаимодействия со своим союзником на основе преемственности, и более того – попытаться улучшить климат советско-американских отношений в выгодном для Вашингтона направлении. Сама смерть президента, соболезнования Сталина давали возможность получить от Кремля и некоторые политические дивиденды, чем также не замедлил воспользоваться американский посол.

Согласно записи Гарримана, войдя со своим помощником в кабинет Сталина, в котором находились также Молотов и переводчик Павлов, он отметил, что Сталин, очевидно, очень глубоко переживал новость о смерти Рузвельта. Советский лидер молча приветствовал посла и держал его руку в своей около 30 секунд, прежде чем попросил сесть. Сталин задал Гарриману много вопросов о президенте и обстоятельствах его смерти. Посол рассказал, что Рузвельт имел проблемы с сердцем в прошлом году, и доктор Макинтайр как-то сообщил ему, что президент может прожить еще много лет или умереть достаточно внезапно. Когда он поехал на отдых в Уорм Спрингс, он чувствовал себя хорошо и собирался вскоре вернуться в Вашингтон. Очевидно, что Рузвельт умер внезапно.

В связи со смертью президента Сталин высказал мнение, что не верит в изменения американской внешней политики. Гарриман также был убежден в этом, поскольку Рузвельт ясно высказал свои планы, касающиеся войны, иностранной политики и других вопросов. Он выбрал Трумэна в качестве вице-президента, поскольку тот всегда следовал его программе и разделял его точку зрения. «Мистер Трумэн, – добавил посол, – является тем человеком, который понравится маршалу Сталину – человек дела, а не слова»342*f «Symbol» s 10. Молотов заметил, что Трумэн не произносил много речей и не представлялся той личностью, которая любит публичность. Он приобрел уважение среди обеих американских партий. Президент знал, что для проведения в жизнь своих мирных планов ему потребуется одобрение Сената. Это стало одной из главных причин, почему он выбрал сенатора Трумэна своим ближайшим помощником.

Гарриман сказал, что удовлетворен тем, что президент Трумэн будет претворять планы Рузвельта в точном соответствии с тем, как их понимал бывший глава Белого дома. Сталин остался доволен этим высказыванием. Посол продолжил в том плане, что Трумэн, видимо, не будет стараться сделать ударение на своей персоне в будущей политике, но возьмет на себя смелость развивать ее предыдущие достижения. «С точки зрения внутренней политики он “нью дилер”343, но, возможно, занимающий центристскую позицию», – добавил Гарриман.

Посол не стал скрывать, что личность Трумэна, конечно, не могла бы иметь такого престижа, как у Рузвельта. До того, как он стал вице-президентом, его не особо хорошо знали в США, равно как и за рубежом. Это, по мнению Гарримана, могло бы стать причиной некоторого периода неопределенности, как во внутренних делах, так и международных. Это необязательно относится к ведению войны, а скорее к широкому кругу вопросов внутренней и внешней политики. Могут, например, возникнуть осложнения в связи с предстоящим открытием конференции в Сан-Франциско. Американцы пока не знают, как поведет себя Трумэн. Однако Гарриман высказал убежденность, что вскоре он завоюет полное доверие граждан США. Более того, он сказал, что маршал Сталин может оказать содействие президенту на это время, что положительно скажется на стабилизации всего общественного мнения в США. Американцы знали Рузвельта и Сталина как людей, имеющих близкие личные взаимоотношения. В этот момент советский лидер прервал посла следующими словами: «Президент Рузвельт умер, но его дело должно продолжать жить. Мы поддержим президента Трумэна всей нашей силой и желанием». Затем Сталин попросил посла передать эти слова самому Трумэну.