– О вашей красоте, принцесса, я наслышан от королевы, но вы еще прекраснее, чем рисовало мне воображение.

– Странно, ведь королева меня в глаза не видала. Встаньте, сир поклонщик. Ну же. – Вель потрепала рыцаря по голове, как собаку.

Джон, из последних сил перебарывая смех, сказал рыцарю, что они просят аудиенции. Сир Патрек послал наверх одного из гвардейцев испросить королевского позволения и заявил, что волк останется здесь.

Джона это не удивило – зверь пугал королеву не меньше, чем Вун Вег Вун Дар Вун.

– Жди меня здесь, Призрак.

Ее величество шила у очага. Ее дурак плясал под одному ему слышную музыку, позванивая рогатой шапкой.

– А вот и ворона, – вскричал он. – На дне морском вороны белы, как снег, уж я-то знаю.

Принцесса Ширен сидела на подоконнике, пряча под капюшоном обезображенное серой хворью лицо. Леди Мелисандра отсутствовала – и на том спасибо. Разговора с ней Джону не избежать, но вести его лучше без королевы.

– Ваше величество. – Джон преклонил колено, Вель сделала то же самое.

– Можете встать, – сказала Селиса, отложив свое рукоделие.

– Позвольте представить вашему величеству леди Вель, сестру Даллы, которая была…

– Матерью крикуна, не дающего нам спать по ночам. Я знаю, кто она такая, лорд Сноу. Ваше счастье, что она вернулась до прибытия моего мужа и короля, иначе вам пришлось бы несладко.

– Вы принцесса одичалых? – спросила Ширен.

– Можно и так сказать. Моя сестра, умершая в родах, была женой Манса-Разбойника, Короля за Стеной.

– Я тоже принцесса, – сказала девочка, – только у меня нет сестры, а кузен уплыл за море. Он бастард, но мы с ним дружили.

– Право же, Ширен, – упрекнула ее королева. – Лорд-командующий пришел не затем, чтобы слушать твои истории о побочных отпрысках Роберта. Пестряк, проводи принцессу в ее комнату, будь так добр.

– За мной, за мной, за мной на дно морское, – запел дурак и увел Ширен, подскакивая.

– Вождь вольного народа согласился на мои условия, ваше величество.

Королева едва заметно кивнула.

– Дать этим дикарям пристанище было всегдашним желанием моего лорда-мужа. Соблюдая королевский мир и законы, они могут жить спокойно на нашей земле. Говорят, они привели с собой других великанов?

– Около двухсот, ваше величество, – ответила Вель. – И больше восьмидесяти мамонтов.

– Ужасные создания, – вздрогнув, проронила Селиса. Джон не совсем понял, к кому это относится – к мамонтам или к великанам. – Впрочем, они могут пригодиться моему лорду-мужу в сражениях.

– Да, ваше величество, но для наших ворот мамонты чересчур велики.

– Разве ворота нельзя расширить?

– Едва ли это благоразумно, ваше величество.

– Вам лучше знать, – фыркнула королева. – Где же вы намерены поселить этих новых? Кротовый городок, конечно, всех не вместит… сколько их, вы сказали?

– Четыре тысячи, ваше величество. Они поселятся в заброшенных замках и будут вместе с нами защищать Стену.

– В Восточном Дозоре мне говорили, что эти замки просто развалины, груды камня. Обиталища пауков и крыс.

«Пауки давно уже вымерзли, – поправил мысленно Джон, – а крысы грядущей зимой пойдут в пищу».

– Это верно, ваше величество, но жить можно даже в руинах. Вольный народ идет на это, чтобы укрыться за Стеной от Иных.

– Вы хорошо все обдумали, лорд Сноу. Уверена, что король Станнис, вернувшись с победой, похвалит вас.

«Если вернется вообще, с победой или без оной».

– Сначала они, разумеется, должны будут признать Станниса своим королем и Рглора – своим богом.

Вот оно. Столкнулись лбами в узком проходе.

– Прошу прощения, ваше величество, но так мы с ними не договаривались.

– Прискорбное упущение. – Всякий намек на тепло исчез из голоса королевы.

– Вольный народ не становится на колени, – сказала Вель.

– Значит, его нужно поставить силой.

– Если ваше величество это сделает, они поднимутся при первой возможности – с мечами в руках.

Губы королевы сжались, подбородок дрогнул.

– Вашу наглость можно извинить лишь тем, что вы одичалая. Вам нужен муж, который поучит вас вежливости. Я не могу одобрить этого, лорд-командующий, как не одобрит и король, мой супруг. Оба мы знаем, что я не могу помешать вам открыть ворота, но перед королем, когда он вернется с войны, вам придется держать ответ. Советую вам подумать как следует.

– Ваше величество… – Джон опять преклонил колено, но Вель его примеру на этот раз не последовала. – Я сделал то, что посчитал наилучшим, и сожалею, что королева осталась мной недовольна. Можем ли мы удалиться?

– Идите.

– Насчет бороды ты соврал, – заявила Вель, когда они отошли от башни. – Волос у нее на подбородке больше, чем у меня между ног. А на лице ее дочки…

– Серая хворь.

– У нас это называется серой смертью.

– Дети от нее не всегда умирают.

– К северу от Стены – всегда. Им дают болиголов, а нож и подушка еще надежнее. На месте матери я давно бы даровала бедной девочке последнее милосердие.

Такую Вель Джон видел впервые.

– Принцесса Ширен – единственное дитя королевы.

– Остается лишь пожалеть их обеих. Дитя отмечено скверной.

– Если Станнис выиграет войну, Ширен станет наследницей Железного Трона.

– Мне жаль ваши Семь Королевств.

– Мейстеры говорят, что серая хворь не…

– Мало ли что они говорят. Спроси лесную ведьму, если хочешь знать правду. Серая смерть засыпает, но потом просыпается. Это дитя отмечено!

– По-моему, она славная девочка. Откуда ты можешь знать…

– Оттуда. Это ты ничего не знаешь, Джон Сноу. Надо убрать из башни уродца вместе с кормилицами! Нельзя оставлять его рядом с мертвой.

– Она живая.

– Мертвая! Ее мать не видит этого, и ты тоже, но это так. – Вель ушла вперед и вернулась обратно. – Я привела тебе Тормунда – отдай мне уродца.

– Ладно, попробую.

– Уж постарайся. Ты мой должник, Джон Сноу.

«Да нет же, – думал он, глядя вслед уходящей Вель. – Она ошибается. Серая хворь не всегда убивает детей».

Призрак опять убежал куда-то, солнце стояло низко. Сейчас бы чашу подогретого вина, а лучше две чаши, но с этим придется повременить. Впереди встреча с самым страшным врагом: с братьями Ночного Дозора.

Джон поднялся наверх вместе с Кожаным, который дожидался его у клети. Чем выше, тем крепче делался ветер: на пятидесяти футах тяжелая клеть стала раскачиваться и чиркать о Стену, состругивая блестящие на солнце частицы льда. Самые высокие башни замка остались внизу. На четырехстах футах ветер отрастил зубы и начал рвать черный плащ Джона, на семистах прогрыз насквозь его самого. «Это моя Стена, – напоминал себе Джон, – и останется моей по крайней мере еще на два дня».