Реальность оказалась еще безумнее.

Шален Орлгорд неумело улыбнулся, извлек из кармана нечто блестящее и на раскрытой ладони протянул это мне.

Ювелирное украшение. Ожерелье или… я на картинках видела, такие вещицы надевают на лоб.

Платина, сапфиры, немного традиционных для метаморфов лунных камней.

— Спасибо, конечно, но я не могу его принять…

Метаморф даже не попытался услышать мои возражения.

— Я предлагаю тебе стать моей женой и хозяйкой Блэкдорна.

— Что-о?! — от удивления я чуть в озеро не бултыхнулась.

Нет, он точно сумасшедший!

— Шалисса, я все продумал. — Он говорил серьезно, это не был глупый розыгрыш. — Если ты будешь рядом, я смогу восстановиться. Как только это произойдет, мать вынуждена будет отдать кристаллы мне, как законному наследнику. Выходи за меня замуж!

А может, лучше все-таки в озеро? Утопиться будет быстрее и безболезненнее.

— Ты сумасшедший!

Кровь от страха громко стучала в висках. Голова начинала болеть. Я попыталась встать и обойти его, прорваться к желанной свободе, но ловкий метаморф успел схватить за локоть.

— Девочка, это невероятно выгодное предложение, — зашипел он мне в лицо. — Я осыплю тебя драгоценностями, никто в Блэкдорне не посмеет тебя обидеть, даже если всплывет правда. А если будешь хорошо себя вести, возможно, найду способ перевезти к нам твою мать.

Ложь. Он просто заговаривает мне зубы. Сама не знаю, как смогла это почувствовать.

— Мы не любим друг друга, — глупость, конечно, сказала, но ничего другого просто в голову не пришло.

— Какая разница! — Шален с силой рванул меня к себе, и когда я практически рухнула к нему в объятия, полуосмысленно зашептал: — Ну же, возьми брачное ожерелье…

— Брачное?!

Меня объял настоящий ужас.

А еще почему-то вдруг вспомнились сапфировые глаза и губы Кэйлика на моих губах.

— Надевай! Или не вертись хотя бы, я сам…

— Прекрати! — Я отчаянно забилась в сильных руках. — Мне восемнадцать, впереди пять лет учебы, и вообще… мне нравится твой брат! Больше, чем просто нравится. Я не хочу за тебя замуж.

Попытки украсить мою головку ожерельем насильно он прекратил. Неужели до безумца что-то дошло? Но не успела толком обрадоваться, как Шален криво улыбнулся, отчего его лицо сделалась еще более страшным, и горько произнес:

— Так и знал, что ты откажешься.

Потом был удар.

Короткая горячая вспышка боли.

И темнота.

Еще до того, как открыла глаза, почувствовала мерное покачивание. Мы находились в машине, которая стремительно уносилась прочь от Блэкдорна. Разлепив веки и дождавшись, пока растает темная пелена перед взглядом, я глухо застонала. Надежды изначально не было никакой, днем в городе помимо нас двоих были только папа, Кэйлик и Айзек, но никого из них не оказалось поблизости. Кто же мог знать, что Шален способен на такое?

Результат — я связана по рукам и ногам, с брачным украшением на лбу, и куда этот чокнутый меня везет — даже представить страшно. Знаю одно, за окном не Блэкдорн.

Поддавшись приступу паники, я тихонько захныкала.

— Если у тебя истерика, я захватил с собой успокоительное, — проявил внимательность похититель. — Дать пару таблеток?

— Развяжи меня!

Попытки освободиться самостоятельно ни к чему не привели. Разве только веревки еще сильнее впились в кожу.

— Не раньше, чем прибудем на место. — Мужчина выглядел собранным и сосредоточенным, его взгляд внимательно следил за дорогой, только руки, вцепившиеся в руль так, что пальцы побелели, выдавали истинное душевное состояние.

Пару минут я усиленно дышала, пытаясь самостоятельно справиться с истерикой. Получалось неважно. Подумаешь, я в плену у психа, мы куда-то едем, кругом совершенно незнакомая местность… и украшение на лбу такое холодное, что пробирает насквозь. Будто оно не из драгоценного металла, а изо льда. Зато хуже уже быть точно не может. И почему это ни капельки не утешает?

— Успокойся, Шали, — вновь заговорил этот буйнопомешанный. — Романтические отношения меня давно не интересуют. Ничего я тебе не сделаю, не трясись.

— А как же Кэйлик? — прошелестел наполненный страхом вопрос. — Тебе брата не жалко? Я проявила его, мы связаны. Он рискует стать таким, как ты, а то и еще хуже…

— Исключительно при условии, что ты умрешь, — не впечатлился Шален. — Но ты будешь жить, а я обеспечу тебе комфортные условия.

— Лунная магия непредсказуема! — последний довод.

— Жизнь вообще непредсказуема, — хмыкнул метаморф. — Но иногда приходится рисковать.

Спокойно… Спокойно. Меня будут искать. Кэйлик этого так не оставит. И папа тоже имеет определенное влияние. Все будет хорошо.

А если найдут, возможно ли что-то сделать с брачной побрякушкой? Я чувствую ее магию.

Каждый удар сердца отзывался болью. Чтобы как-то отвлечься от ужаса происходящего, я возобновила разговор:

— Как ты смог выбраться из города? Заполучил кристалл?

— Исключительно благодаря тебе. — Может, показалось, но, по-моему, ему от нашей болтовни тоже становится легче. — Помнишь то утро, когда ты вломилась ко мне в спальню? Я потом обследовал ход и нашел выход за стену.

— Вот так сразу? — Даже завидно стало, честное слово.

— В первом же тоннеле.

А я всю ночь по ним шастала, и ничего. Оказалась в итоге там, где меньше всего хотела. Обидно!

Ехали несколько часов. Я решила вести себя смирно, все равно попытки освободиться ни к чему не привели. Шален уговорил меня выпить успокоительное, а взамен немного ослабил веревки. Машина была одна из тех, на которых метаморфы отправляются на задания, Шален взял ее на базе неподалеку от Блэкдорна. Это я к тому, что магическая защита была на высшем уровне, ни на каких постах нас не останавливали, вообще не замечали.

В какой-то момент я вообще перестала верить, что нас смогут найти.

Орлгорд своих планов не скрывал. Он восстановится, немного придет в себя, мы подождем, пока Кэйлик перебесится и, возможно, найдет себе новую игрушку, потом вернемся в город, и Шален заявит свои права. Если бы не нестабильное состояние, кристаллы и мастерские давно были бы в его руках.

Спустя некоторое время мы остановились на заправке, и он купил нам поесть. Бутерброды и противный сладкий чай. Меня кормил сам, рук так и не развязал.

Потом снова ехали.

— Отпусти меня. — Какая-никакая еда и успокоительное сделали свое дело, опять появились силы просить и уговаривать. — Я же вижу, ты не плохой.

— Поздно. — Он даже не глянул на меня, смотрел исключительно на дорогу.