Хелен Лессор

Симпозиум 1

1974–1977

Те, кто собрался за воображаемым столом у Хелен Лессор, представляли собой весьма расплывчатую группу, называемую Лондонской школой. В шестидесятые их объединяло одно – за исключением Бэкона, все они были глубоко не в моде. Художник Джон Вертью, в 1965 году в возрасте семнадцати лет поступивший к Слейду, вспоминает, что в те дни «повсюду была упрощенная, ярко раскрашенная абстрактная живопись». Наоборот, картины Аглоу, Эндрюса и Ауэрбаха – они были его учителями у Слейда – считались «периферийными, ассоциировались с прошлым, с реакционным искусством; на Люсьена Фрейда смотрели как на нечто эксцентрическое и нерелевантное».

В ретроспективе, конечно, всё выглядит иначе. Сегодня и Фрейд, и Бэкон считаются выдающимися живописцами нашего времени, как и Ауэрбах. Остальные – Эндрюс, Коссоф, Аглоу – пожалуй, до сих пор не заняли того места, которого заслуживают.

* * *

Другой портрет той же группы, но в уменьшенном составе был сделан в марте 1963 года, в конце долгой зимы и незадолго до скандала Профьюмо. На фотографии все сидят за столом в ресторане Wheeler's в Сохо, на Олд-Комптон-стрит, 19–21; на столе – бутылка шампанского в ведерке со льдом. Крайний слева – Тимоти Беренс, экспрессионист, стилистически непохожий на остальных, далее Люсьен Фрейд беседует с Фрэнсисом Бэконом, справа Фрэнк Ауэрбах болтает с Майклом Эндрюсом. Фотографировал Джон Дикин, завсегдатай Сохо, который и сам часто сиживал за этим столом. Как и многие хорошие фотографии, эта является постановочной – частью фотосессии для глянцевого журнала Queen, который полюбился молодым представителям английского истеблишмента, известным как «компания из Челси».

Тимоти Беренс, Люсьен Фрейд, Фрэнсис Бэкон, Фрэнк Ауэрбах и Майкл Эндрюс в ресторане Wheeler's в Сохо

Лондон. 1963

Фрэнк Ауэрбах вспоминал:

Френсис Уиндэм – он работал в Queen – считал, что существует некая группа людей, которые знакомы друг с другом и пишут картины, и попросил Джона Дикина снять нас. В одиннадцать часов утра. Стол был накрыт, но кормить нас никто не собирался. Мы все разозлились, Дикин зашел за барную стойку и сделал несколько снимков, которые у него не приняли, потому что они были не в фокусе. Френсис Уиндэм не ошибся (если не считать Беренса). Это была компания художников, где все знали друг друга, часто встречались и посвятили себя, хоть и очень по-разному, запечатлению жизни – чего-то весьма и весьма трудноуловимого. Подобные ланчи действительно имели место, и довольно часто. В ресторане Wheeler's хорошо кормили. Заведение специализировалось на устрицах и рыбе; там был отличный винный погреб, даже во время войны. Люсьен Фрейд вспоминал: «Мы все туда ходили, там отлично обслуживали, и у каждого был счет». Согласно Ауэрбаху, фотосессия в Wheeler's закончилась рано: «Тим Беренс, думая, что предполагается какое-то празднование, предложил открыть шампанское. Фрэнсис согласился, очень неохотно – ибо понимал, кому придется платить, и это ему не нравилось. Потом мы все ушли, еще до ланча».

Одно из мест, где они могли бы закончить этот день, – Colony Room на Дин-стрит, 41, буквально за углом. Этот питейный клуб служил, как и Beaux Arts, и Wheeler's, неформальной штаб-квартирой кружку художников – но не всей «Лондонской школе». Леон Коссоф, например, появлялся там редко, если вообще появлялся. А для Фрэнсиса Бэкона то была идеальная среда обитания: все разнузданные, пьяные, нет никаких запретов. Это место, по словам Джона Минтона, выглядело словно «огромная кровать, заваленная выпивкой»[266]. Джон Уоннакотт ходил в Colony Room девятнадцати-двадцатилетним студентом. Даже через шестьдесят лет он считал этот клуб «исключительным».

С одной стороны, там всё было как в пьесе Юджина О'Нила Продавец льда грядет об алкоголиках в нью-йоркских меблированных комнатах. Люди выглядят какими-то полуоборванцами, слоняются по Colony Room, а Фрэнсис заказывает всем шампанское. С другой стороны, там было полно тех, чьи имена на слуху и кого нигде больше не увидишь: Энтони Бёрджес, Джон Херт, братья Бернард, Джеффри и Брюс.

Майкл Эндрюс

Colony Room 1

1962

Это был кружок, почти семья. И хотя в нем не велось бесконечных разговоров об искусстве, мир Сохо давал для искусства много сырого материала. Многие из самых известных работ Бэкона конца пятидесятых – начала шестидесятых годов изображают трио с картины Майкла Эндрюса Colony Room I (1962): Генриетта Мораес, Фрейд и Мюриэль Белчер, основательница и владелица заведения. Майкл Эндрюс, тогда застенчивый студент, сын страхового агента, прихожанина методистской церкви из Норвича, появился в Сохо в начале пятидесятых. Брюс Бернард вспоминал, как познакомился с ним в это время: «Задумчивый, целеустремленный и по-своему очень честолюбивый художник, но при этом <…> сумасшедший пьяница; в общении он был страшно обидчив, обворожительно бесшабашен и совершенно неуправляем»[267].

На картине Эндрюса – типичная сцена в Colony Room: выпивающие увлечены беседой. Вечер, занавеси опущены, разговоры становятся всё громче, говорящие всё ближе придвигаются друг к другу, иные уже покачиваются. Мюриэль Белчер сидит у бара на высоком стуле, Фрэнсис Бэкон повернулся к ней, рядом с ним Люсьен Фрейд смотрит в другую сторону. Слева от Фрейда – Брюс Бернард, который позже вспоминал, что Эндрюс сначала поместил его в центр, а потом уязвил его тщеславие, «заслонив вид на него Генриеттой Мораес». Слева у бара расслабленно курит брат Брюса Джеффри; рядом с ним, спиной к зрителю – миниатюрный Джон Дикин. Справа от Бэкона, за барной стойкой, стоят Кармел Стюарт, любовница Белчер, и бармен Иэн Борд[268].

Хотя Эндрюс делал наброски (в их числе – изящный карандашный рисунок, изображающий Брюса Бернарда), по большей части картина писалась, как говаривал Гоген, de tête – из головы, по памяти. Этим объясняются некоторые странности: например, в окончательном варианте лицо Брюса вырастает из затылка Генриетты Мораес. Картина великолепно передает ощущения того, кто находится в клубе, полном народу: внутри не протолкнуться, все веселы и пьяны.

На некоторое время вечеринки – их энергетика, взаимодействие личностей, всё то, что Брюс Бернард назвал «Сохо – карусель радостей и печалей», – стали основной темой Эндрюса: он сделал серию картин с вечеринками, первой из которых стала Colony Room I. Социальное взаимодействие – вот истинная тема Colony Room I и последовавших за