«И с чего Гурий решил, что будет какая-то помолвка? Ладно,пускай выздоравливает, я с ним потом объяснюсь!» – подумала Таня, великодушноразрешая Гурию мечтать, сколько ему заблагорассудится.

Дверь магпункта снова открылась. В магпункт вошел ВанькаВалялкин и, явно игнорируя Таню и Пуппера, направился за ширму к ЛизеЗализиной. Таня закусила губу.

– Конечно, Гурий, я жду не дождусь нашей помолвки! –громко сказала она.

Пуппер изумленно уставился на нее, не смея верить своемусчастью. Но Таню интересовал не он, а Ванька. Ей почудилось, что Валялкин насекунду застыл, даже споткнулся, но после, не оборачиваясь, проследовал дальше.

«Ах так! Тебе все равно! Ну и мне все равно!» – решила Таняи принялась усиленно кормить Пуппера бульоном.

– Кушай, Гурочка, кушай, женишок мой родной!

– Таня, умоляю! Не надо так глубоко запихивать ложка! Я могузахлебываться и умирать! – в панике пробулькал Пуппер минуту спустя.

– Для умирающего ты слишком разговорчив! Ешь, покадают! – буркнула Таня.

Малютке Гроттер на миг захотелось нахлобучить Пупперу наголову тарелку, но она сдержалась и стала кормить Гурия более аккуратно.

Шли дни. Пуппер окончательно поправился. Некоторое времяЯгге еще сопротивлялась, требуя вылежать еще недельку, но потом махнула рукой иразрешила Гурию тренироваться вместе с командой Тибидохса.

– Только первое время особенно не надрывайся! Легонько,вполсилы! – наставляла его она.

Посмотреть на первую тренировку Пуппера собралась добраяполовина школы. Из преподавателей пришли Поклеп Поклепыч, Великая Зуби иТарарах.

Питекантроп выглядел неважно. На лбу у него был след отудара копытом, а рука была основательно покусана. Вчера циклопы принесли ему излеса раненую химеру. Как и все химеры, чудовище имело огнедышащую львиную пастьи туловище козы, а хвост был драконий.

Собственно, с этого хвоста все и началось. Химера ухитриласьзащемить его в треснувшем дереве, ослабела от голода и выла так кошмарно, чтоее услышали циклопы. Вой химеры, тоже гречанки по корням, тронул их мозолистыесердца. Опутав химеру веревками, они доставили ее в Тибидохс к Тарараху. Подороге неуклюжие циклопы неосторожно помяли и взбесили свою соотечественницу,так что под конец она была прямо-таки в бешенстве. Ну а последствия этогобешенства становились видны, стоило взглянуть на питекантропа. Единственнымутешением для Тарараха служило то, что раны заживали на нем быстро, как насобаке.

Сарданапал на тренировку не явился, хотя и был горячимпоклонником драконбола. Все знали, что академик безвылазно сидит у себя вкабинете. Трещины на зеркале становились все глубже, а четыре страшные фигурывидны были все отчетливее – и это несмотря на то, что Безумный Стекольщик,затравленный собственным отражением, совсем присмирел. Порой, по личномупризнанию главы Тибидохса, ему хотелось дать копеечку.

Тем не менее, хотя опасность с каждым днем становилась всереальнее, а суровые боги-мстители все ближе, Сарданапал не вызывал к себе Танюи не отправлял ее в мир к лопухоидам. Что-то останавливало его, точно академикнаверняка знал, что нужный момент пока не наступил.

Хорошо еще, что Сарданапал на свой страх и риск сделалисключение и, сняв блокировку на Грааль Гардарику, разрешил провести вТибидохсе матч с полярными духами. Драконбол в мире магов слишком важен, чтобыотменять его, пусть даже и по уважительной причине.

Ученики и преподаватели Тибидохса сидели на трибунах инаблюдали, как метла Пуппера, стремительная, точно перо, смелыми росчеркамискользит по сиреневым тучам. Разумеется, Пуппер не следовал совету Ягге итренировался с полной отдачей, явно рисуясь перед Таней.

Он ловил заговоренные пасы, красиво обыгрывал защиту и ловкоускользал от молоденьких драконов, которым очень хотелось разорвать новенькогона сотни кусочков и использовать его метлу в качестве зубочистки.

Единственной, кого Пуппер определенно избегал и дажепобаивался, была Гробыня. Следуя своей привычной тактике, Склепова невмешивалась в игру, а лишь небрежно скользила на пылесосике посреди поля.Всякий раз, как взгляд Пуппера случайно падал на нее, Гурий на несколькомгновений деревенел и не мог поймать даже простейшего паса. Видно было, чтодуша и тело Пуппера тянут его в разные стороны. Душа – к Тане, а тело – и кТане, и к Гробыне одновременно. Сказывался, вероятно, старый сглаз на фигуркуиз теста. Да что такое, в сущности, тело? Что с него, глупого, возьмешь?

К счастью для Пуппера и всей команды, такие периодызамешательства были кратковременны и почти не влияли на качество игры.

Прищурив единственный глаз, Соловей О. Разбойник внимательноследил за перемещениями нового игрока. Скуластое, точно вытесанное из единогочурбака лицо тренера не выражало никаких чувств. Сложно было сказать, что ондумает о Гурии на самом деле и рад ли он такому прибавлению в команде.

Лишь значительно позже, когда к нему подошел Тарарах инегромко спросил: «Ну как?» – Соловей неохотно пробурчал:

– Главное, чтоб парень не загордился и Гоярын к нему привык.А то еще проглотит ненароком. Ну не любит Гоярын метельщиков, что тутподелаешь?

Тарарах кивнул. Ему тоже неплохо были известны привычкитибидохского дракона.

– Да, Гурий хорош, что и говорить… Да только знаю якой-кого, кто играет получше Пуппера. И ты, разбойничья твоя душа, могупоспорить, знаешь! – грубовато, на правах старого друга, пробасил он.

Длинный шрам на вытекшем глазу Соловья дрогнул. Он ничего неответил и заметно помрачнел, как если бы одно упоминание об этом причиняло емуболь. Но Тарарах все же заметил, что старик-тренер невольно повернул голову ибросил взгляд на ту скамью, где среди зрителей сидела Таня…

Тренировка в тот день завершилась на час позже, чем обычно.Так велико было воодушевление, вызванное яркой игрой нового члена сборной. ДажеСемь-Пень-Дыр и Жора Жикин, обычно ревниво относившиеся к чужим успехам,признали мастерство Пуппера. Правда, Семь-Пень-Дыру для этого пришлось триждыпропахать носом песок на драконбольном поле. Это была расплата за попыткинеудачного тарана.

А вот жикинский нос уцелел. У Жоры хватило ума не разгонятьшвабру с пропеллером и не состязаться с Пуппером в скорости.

Возвращаясь вечером к себе, у дверей своей комнаты Танянаткнулась на Ваньку Валялкина. Она шагнула было к нему, решив, что Ванькапришел просить прощения за свое дурацкое поведение, но Валялкин, искоса взглянувна нее, поспешно скользнул за угол. Пожав плечами, Таня повернула ручку двери изамерла на пороге. Футляр с контрабасом был выдвинут из-под кровати. Подозреваясамое худшее, она кинулась к нему и отщелкнула застежку.