— Пошла вон, — спокойно произношу я, а она таращит огромные, темные глаза.

— Ты не имеешь права грубить мне, малолетка. Я работаю у Рустама уже два года. Четыре месяца с ним сплю. И…

— А я его жена, — криво ухмыляюсь я, — поэтому проваливай. И кофе забери.

— И что? — темная бровь саркастично приподнимается. Похоже, я ее не очень проняла этой информацией, — все уже знают из новостей, что одну сикилявку выдали замуж за Садаева… по расчету. Побежишь плакаться папочке? Я поплачусь Рустаму. Скажу, что ты все выдумала, приревновав, — она разводит манерно руками с длинными, бордовыми ногтями, — у маленькой девочки в голове сладкая вата. Что поделать. Привыкай. Рустам не из тех, кто хранит верность.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она разворачивается, и, взмахнув длинными волосами, направляется к двери. А я шокировано смотрю ей вслед. Она унижает меня. Открыто, вообще ни во что не ставит. Каждая мысль словно забивает в душу ржавый гвоздь. И накатывает мерзкое чувство унижения. Отвращение от мысли, что эта стерва намекает — Садаев женат на мне, но будет спать с ней. Пихать в эту швабру член в разных позах. А потом приходить домой. Какого дьявола в этом доме даже обычная эскортница меня ни во что не ставит?

— Эй, — окликаю я девицу, поднимая со столика кофе, и она оборачивается с усмешкой на полных губах, — ты кофе забыла. Я вроде бы приказала его унести.

Она не успевает выплюнуть очередную гадость, потому что я размахиваюсь и швыряю в нее едва теплый картонный стакан. Крышка в полете слетает. Воздух расчерчивает дуга из брызг, а потом коричневая жидкость красиво впечатывается в бежевый костюмчик девицы. В ее лицо. Волосы. Льется на замшевые туфли.

— Ты-ы-ы-ы….!!! — сдавленно выдает девица, разведя руки. Она в панике осматривает себя. И понимает, что это полная задница, — ты…. мразь! Сука! Тварь! Уродина плоская!

Я тихо хрюкаю в ответ и тут же замолкаю, потому что за ее спиной вырастает Рустам. Дьявол в черной футболке и темных штанах. Как из ада выполз. Я напускаю на лицо удивленное выражение и прикладываю ладошку ко рту.

Девица оборачивается, видимо, услышав шаги за спиной, и начинает отчаянно вопить:

— Рустам! Она облила меня! БОЖЕ МОЙ! Она психованная! Сумасшедшая! Набросилась на меня!

— Господи, нет, — восклицаю я, — о чем ты говоришь?! — после поднимаю очень честные глаза на Садаева, который рассматривает убитый костюм девицы. Похоже, ему немного плевать. Не вижу у него желания броситься на ее защиту и наорать на меня, — я попросила твою помощницу забрать кофе, и сказала, что при беременности его нельзя пить. А она почему-то выронила стакан из рук.

Глаза девицы едва не вылезают из орбит. Она замолкает и смотрит на меня.

— Беременность? — выдавливает писком она. Я пожимаю плечами. Съела? Стерва мерзкая. Вот тебе новость. Я не просто жена, а беременная жена. Это покруче будет.

— Я же сказала, что у меня месяца полтора, — легко лгу я, — Сейчас опасно пить такие вещи.

— Переоденься и отправляйся работать, — спокойно бросает Рустам, и девица, всхлипнув, убегает. Пусть пока переваривает новость о сопернице, которую ей явно не устранить.

А Рустам переводит на меня взгляд, и фальшивая маска недоумения на моем лице… в общем, похоже, ее перекашивает от напряжения. Не уверена, что выгляжу так же честно, как и секунду назад.

— Смени шмотки тоже, — приказывает он мне, — меня не будет несколько дней. За тобой будет присматривать Хирург. Чтобы не вляпалась в какое-нибудь дерьмо.

Он кидает мне телефон, который я едва успеваю поймать. Мой телефон. Я сжимаю его в руках, и поднимаю на Рустама горящий взгляд.

— Куда-то уезжаешь?

— Не твое дело.

— Я твоя жена, — с нажимом произношу я. Внутри тонко хихикает голосок разума. Да, Диана, у тебя-то хватит сил надавить на этого человека, — если ты будешь спать с этой мымрой…

— И это не твое дело, — обрывает легко он меня, а я с шумом вдыхаю.

— Тогда я… Что, если я предложу твоему Хирургу погреть мне постель ночью? Если это не мое дело, то и моя личная жизнь тоже не твое…

Я замолкаю, глядя, как медленно Садаев приближается ко мне. Внутри тонко кричит голосок тревоги.

«Но он же сам первый начал» — пытаюсь оправдать себя я, отступая. До тех пор, пока Рустам не хватает меня за шею, легонько сжимая и останавливая.

— Я пошутила… — вырывается в панике у меня, пока я смотрю в глаза этого зверюги, который возвышается надо мной.

— Я зато не буду шутить, — произносит он так, что у меня мурашки по рукам бегут, — за измену умрешь. Собственными руками придушу. Предупреждаю один раз.

— Тогда не смей спать с этими бабами! — выкрикиваю я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Обидно. До ужаса. Как так — почему его личная жизнь меня не должна тревожить, но я не имею права быть с другими мужчинами? Плевать, что мне не нужно уже никаких мужчин. У меня сейчас другие заботы. Но сам факт! Еще один унизительный, гадкий факт!

Взгляд Рустама медленно спускается мне в декольте. Потом снова возвращается к моему лицу, прожигая меня до самого мозга своей темнотой.

— Буду спать тогда с тобой. Намекни, как решишься, — криво усмехается он и отпускает меня. Потом уходит из комнаты, оставив меня в непонятных и расстроенных чувствах.

Со мной? Но мне нельзя, и я не совсем готова. Не готова, господи. Я закрываю лицо руками, грею его ладонями, чтобы прийти в себя. Я не могу. Это дурацкий ультиматум. Я не хочу терпеть унижение еще и в постели. Мне тогда хватило.

Чертов садист. Растерянно отнимаю руки от лица и приглаживаю растрепанные волосы. Беру новые джинсы и темную блузку, переодеваюсь, едва втиснув свой зад. Стерва купила, похоже, на размер меньше. Вся ткань трещит. Видимо, надеется, что у меня треснет шов на заднице и я опозорюсь.

Потом достаю телефон и включаю его. Осталось двадцать процентов заряда, поэтому я тут же лезу в браузер, и забиваю в поиск «Рустам Садаев», а потом чувствую, как волосы шевелятся на голове от новостей.

— Привет, цыпа, — в комнату неожиданно заходит маньяк и я от неожиданности роняю телефон на пол. Смотрю на него и он замечает мой ошалелый взгляд, — что у тебя стряслось? Ты всегда можешь рассказать папочке…