Зачем я туда, извините, потащилась?

Ну что я могу сказать в свою защиту? Я искала и открывала новые грани себя. И мне казалось, что тантра поможет мне раскрыться как женщине.

Тренинг начался со знакомства и упражнений, с помощью которых мы начали чувствовать в теле энергетические каналы. Для этого мы использовали партнеров. То ли потому что я уже годами танцевала танец дервишей, то ли благодаря практикам Мирзакарима Норбекова и йоге, но на второй день я почувствовала поток, который хлынул из-под копчика вверх так сильно, что сознание в тот момент отключилось. По телу пошли приятные волны, я перестала управлять им, поэтому четверо ребят удерживали меня в моем индивидуальном экстазе. Я чувствовала что-то подобное и раньше в йоге, но в этот день энергия была неуемная, тотально поглотившая меня, а вместе с ним и беспокойство о том, что я выгляжу странной.

Мне было все равно. Это был период самопознания, и я растворилась в этом опыте так, как подсказывало мне тело. Когда все закончилось, я увидела, что Олег Олегович смотрит на меня с гордостью учителя, чей ученик только что получил золото на Олимпиаде.

Тантрик сказал:

– Берите пример с Лизы. Вот к чему мы все здесь стремимся.

Я была довольна своим оверачивментом и ждала новых открытий. Но когда на следующий день гуру объявил, что мы переходим к главному таинству и теперь занятия будут проходить без одежды, я поняла, что мне достаточно. У меня был внутренний ориентир, где заканчивается самопознание и начинается групповой секс, замаскированный под духовное пробуждение. Второе точно было не для меня. Я была не против просветления, но не таким способом.

Люди на тренинге были прекрасные, как и само место, и Олег Олегович с пониманием отнесся к моей позиции. Поэтому я осталась в «8-м небе» просто отдыхать.

Если какая-то практика не вписывается только лишь в понятия вашего окружения, но не причиняет никому вред, пробуйте. Рэйки и фэншуй для православного родственника могут выходить за пределы их вероисповедания, но никому не вредят.

А вот если вам предлагают практику, где вы рискуете войти в состояние измененного сознания и оттуда не вернуться, то подумайте 100 раз и посоветуйтесь со своим духовным наставником. К таким практикам я отношу поездки к шаманам, где используются психотропные препараты, тантрические и другие виды практик, где есть вероятность повредить психику. Часто после таких «духовных опытов» люди входят в зависимость от учителя или шаманского зелья.

Я не говорю, что этого делать нельзя, но если и ехать к шаманам, то только по следам осознанных людей, которым вы доверяете. А если заниматься групповыми практиками, то нужно убедиться в чистоте и нравственности преподавателя и целесообразности этого опыта лично для вас.

Одним из открытий «8-го неба» стала индийская кухня. Наташа, хозяйка и шеф-повар гостиницы, готовила по рецептам, привезенным из Индии, которые она адаптировала к сезонным крымским продуктам. И готовила она не еду, она производила нектар. Благодаря ее пище я чувствовала наполненность, подъем и чистейшую, легко струящуюся энергию. После маминой это была самая лучшая еда, которую я когда-либо ела. Никакие топовые американские рестораны не могли конкурировать с тем, что создавала Наташа. Это был next level[44] в моем гастрономическом опыте. И когда я спросила, в чем секрет ее божественной пищи, Наташа ответила: «Молитва и хорошие специи». Она вдохновила меня на то, чтобы однажды самой стать богиней кулинарии.

Но не только еда дала мне подъем энергии. Оказалось, что на «8-м небе» меня ждала новая порция mixed karma[45]. Алексей, только что разведенный целитель из Украины, приехал, так же как и я, развеяться и прокачать энергию и, так же как и я, на третий день решил, что тренинг ему не подходит. Мы начали проводить много времени вместе. Алексей был теплым, внимательным и интересным.

Когда неделя подошла к концу, мы не хотели расставаться, и он пригласил меня приехать к нему, в его маленький город неподалеку от Киева. Я не до конца понимала, что происходит, но этот человек с ярко выраженным украинским акцентом, с сильно другим жизненным опытом, с невысокими материальными стандартами дал мне такую сильную отдушину, что я согласилась. Алексей дал мне то, что я никогда не получала от мужчины. На тот момент он понимал меня глубже, чем кто-либо, включая маму.

С моими странными эзотерическими увлечениями и духовными поисками скорее мирились, чем пытались понять, разобраться и поддержать. А здесь я нашла человека, который меня слушал и слышал, который понимал. И да, он не соответствовал моему представлению о мужчине моей мечты, но я знала, что для чего-то он мне нужен.

И поэтому спустя неделю после возвращения в Иваново я села в поезд и приехала в его маленький город. Алексей встретил меня возле моего вагона с огромным букетом белых роз и привез к себе. Пока мы ехали, я рассмотрела город. Он был худшей версией Иванова. Я не хочу его называть, чтобы не обижать Алексея и его жителей. Но скажу, что город оставил все худшее от советского строя (серые здания и хрущевки) и взял все самое худшее от капитализма (рынки с неоновыми рекламными стендами и взвинченные неадекватные цены). Алексей жил в трехкомнатной квартире, которая досталась ему в наследство от мамы. Квартира с минимальным ремонтом и почти без мебели. Вместо кровати – матрас. Я восприняла это как аскезу и своего рода ашрам. Я хотела научиться быть счастливой независимо от того, сколько денег было на моем банковском счету. И я подумала, что это место – прекрасный тренажер для духа.

Но моя мама не приняла Алексея и мое решение быть с ним. Когда они встретились лично, мама вынесла вердикт: «Это не твоя пара, он не твой человек, и ты никогда не будешь с ним счастлива».

А когда я все-таки решила уехать, мама решила, что я сошла с ума.

– Ты стоишь перед пропастью, и я должна тебя спасти! – твердила она.

– Нет, я пытаюсь взлететь, а ты мешаешь мне, – отвечала я.

– Где ты собираешься летать, в «Жмеринке»?

– Мама, ты не слышишь меня!

– Я слышу тебя, но ты пытаешься погубить свою жизнь! Я запрещаю тебе ехать к этому целителю.

Я никогда в своей жизни не слышала от нее никаких запретов. Мне было почти 28 лет, и это был наш первый глобальный конфликт.

Но у меня было намерение, и оно было непрогибаемым:

– Мама, ты не можешь запретить мне поехать. Я имею полное право на любое решение в своей судьбе. Ты можешь поддержать меня, а можешь продолжить конфликт. Но в любом случае я еду.

Она не просто плакала, она выла. Последние слова, которые мама сказала мне перед моим отъездом: