– Благодарю, Назар Андреевич, – и не сдержалась: – Уж не сочтите за грубость, но вам бы не налегать на алкоголь, такому дальновидному и деятельному мужчине следует беречь свой драгоценный мозг.

– Согласен. А то я как выпью, начинаю устраивать чистки в селе. Могу выгнать ненароком. Хорошего дня.

– И вам, – она дождалась, когда он отойдёт подальше, после чего прошептала: – Вот ведь удав пятнистый. Такой уж точно не прогорит.

Назар меж тем помчался в школу, где по приезде его встретил лично Перовских, понадеявшись, что сумасброд приехал не за ним.

– Доброе утро, Назар Андреевич, – директор растянул губы в неестественной улыбке. – Мы вас не ждали сегодня.

– Я и не собирался к вам сегодня, но так уж сложились звёзды. Где Александра?

– Не могу знать, я только пришёл, даже в кабинет ещё не заходил.

– Отлично, тогда с вашего позволения, – и Назар оттеснил его к стене, чтобы беспрепятственно войти в школу.

Дмитрий облегчённо выдохнул. После той экзекуции он вообще старался не пересекаться с Лейкиной.

Кольский отыскал класс Саши и – надо же – обнаружил свою беременную фурию сидящей за столом. Выглядела она какой-то совсем уж опечаленной. Неужели мать успела подпортить настроение? Или не дай бог со здоровьем что-то не так!

– Привет! – громогласно заявил он о своём присутствии, вошёл в кабинет и закрыл дверь изнутри.

– Ты? – Саша аж на стуле подпрыгнула.

– Я, – Назар поравнялся с ней.

– И что ты здесь делаешь? – она не верила своим глазам.

– Пришёл с повинной, – он опустился на корточки.

– С чего бы вдруг, – Саша скорее закуталась в кардиган. Сегодня утром она обнаружила слегка округлившийся живот, у неё и раньше был запас жирка на чёрный день, но получалось втянуть, а сегодня не вышло.

– С того, что ты была права относительно меня. Я увяз в прошлом, потерял веру, перестал надеяться, смирился с мыслью, что никогда не стану отцом. И тут вдруг… мой ребенок, – он посмотрел на её живот.

– Но ты был уверен, что я его нагуляла.

– Был, да. И эти три месяца стали для меня худшими в жизни. Хотелось просто сдохнуть.

– Я всё ещё не понимаю, что заставило тебя изменить мнение.

– Саш, я прагматик по жизни, мне нужны факты, доказательства. Я бы мог сейчас соврать тебе, мол, пришёл по велению сердца, ведь любовь сильнее условностей, но это не так. Чтобы убедиться, я прошёл ещё раз обследования, и они показали, что на данный момент небольшая вероятность иметь детей у меня есть.

– А тот факт, что я всё время была рядом с тобой и чисто физически не могла изменить, до сих пор не в счёт? То есть…

– Саша… – он прикрыл глаза.

– Нет уж! – она подняла палец вверх. – Ты меня выслушаешь. Выходит, мои слова для тебя так и будут всегда пустым звуком? И не дай бог случится тебе усомниться во мне снова, я должна буду искать вещественные доказательства своей невиновности? Так, что ли?

– Просто мне нужно время и твоё терпение. Я долгие годы убеждал себя в том, что мне не нужна постоянная женщина, не нужна семья, что я обречён доживать холостяком. Вдруг появляешься ты, и все мои установки одна за другой начинают рушиться. Мне начинает хотеться того, что я заставил себя расхотеть. А новость о ребёнке буквально выбила почву из-под ног, потому что вот тут, – он постучал пальцем себе по виску, – тут стоит программа, что никаких детей не может быть, и точка. Это ты понимаешь?

– Ну, допустим, – её глаза покраснели.

– Тогда вот он я… перед тобой. Со своими проблемами, правилами, загонами. И я люблю тебя.

– Я не знаю, что тебе ответить… – Саша поднялась и отошла к окну, а у Назара тотчас случилось дежавю.

Его аж перекосило. Лучше бы она орала, метала в него карандаши, проклинала, но не вот эта демонстрация равнодушия.

– Да, я самодур, – он тоже поднялся и направился к ней. До чего же хотелось прикоснуться к бестии. – Я тиран, собственник, местами сексист, я такой. Но даю слово, что ты не пожалеешь, вернувшись ко мне. А ещё… я хочу быть отцом, Саша, – сердце его в этот миг бешено запрыгало в груди. – Хочу взять на руки сына или дочку. Хочу, чтобы мой ребёнок познал в этом мире счастье и любовь, чтобы знал, к кому идти, если упадёт с велосипеда или не сможет поступить в вуз. Не лишай меня такой возможности и его не лишай, – он всё-таки коснулся её живота. – Я знаю, каково оно, когда рад бы спросить совета, да хоть просто рассказать, как день прошел, а некому. Думаю, ты отчасти тоже меня понимаешь.

– Я люблю тебя, Назар, – она решила больше не молчать. – Но я боюсь твоего норова. Боюсь, что ты, имея такие возможности и будучи в гневе, наделаешь глупостей. Например, выгонишь меня, а ребёнка заберёшь. Для меня это будет равносильно смерти.

– Такого не случится. У меня тоже была мать, Саша, она любила меня очень сильно, я её тоже. Думаешь, я бы простил отца, если бы он попытался разлучить меня с ней? – а внутри всё сжалось от её признания. Пожалуй, сегодня он самый счастливый человек на планете Земля.

– А ко мне мама приехала, – надо было срочно сменить тему, или она вот-вот разрыдается. – С детьми, – и Саша сама взяла его за руки.

– Знаю, – он сжал горячие пальцы. – Я уже имел удовольствие с ней пообщаться.

– Когда?

– Первым делом я к тебе отправился. И случилось мне перепутать тебя с ней. Неловко вышло.

– Да ты вездесущий Кольский, всё знаешь, всё видишь, всё слышишь.

– Не льсти мне, – он нарочито поморщился. – Не всё. Например, я не знаю, кто здесь, – кивнул на живот. – А ты знаешь?

– Нет, конечно. Головастику всего-то четырнадцать недель.

– Поехали ко мне, Саш. Еще день без тебя – и я точно свихнусь.

– Вечером.

– Почему не сейчас?

– У меня вообще-то работа.

– Ах это… Я, пожалуй, пойду, переговорю с Перовских. Он быстро найдёт тебе замену.

– То есть? – Саша уставилась на него с искренним ужасом в глазах. – В смысле найдёт мне замену?

– Ну, в твоём положении как бы надо меньше напрягаться. Работа в школе с кучей орущих детей – это не то, что нужно беременной женщине.

– Так, Назар, – Саша выставила ладони вперед. – Вот на этом моменте остановись, пожалуйста. Я не собираюсь до официального декрета уходить из школы. Я люблю эту работу, она нужна мне.

– А если подцепишь какую-нибудь заразу? Есть масса опасных для беременных вирусов. Даже элементарная простуда может нанести вред. Я так рисковать не могу, уж извини.

– Ну, приехали, – Саша принялась массировать виски. – Ты неисправим, Назар, просто, – она выпрямилась, – неисправим, чёрт побери!

– Да, неисправим, потому что мои не слишком жизнеспособные сперматозоиды не дают гарантий на последующие удачные забеги.