– Получается, я должна сию секунду отправиться к тебе, где ты забаррикадируешь меня до самых родов? А дальше что? Будешь выгуливать и кормить по часам?

– Не перегибай.

– О нет, это ты сейчас перегибаешь, Кольский!

– Ну почему с тобой всегда так сложно? – произнёс он на выдохе. – Почему ты не можешь просто взять и сделать, как тебе говорят? Тем более что это ради твоего же блага.

– Для твоего блага, если точнее, твоего спокойствия, чувства удовлетворения, что ты снова победил, всё взял под контроль. Вот этого я и боюсь, и не хочу. Кажется, я знаю, как нам быть дальше.

– И? – он посмотрел на неё потемневшим взглядом.

– Я буду жить на своей территории до рождения ребенка, а там посмотрим. Ты можешь участвовать, если хочешь. Совместные поездки на УЗИ, к доктору, прогулки на свежем воздухе, даже ночи.

– Что ещё за бред? Какие совместные поездки? Какие прогулки с ночами? Мы должны быть семьёй. Я, ты и твой живот. А семья живёт под одной крышей.

– И я полностью разделяю твои взгляды, но не на таких условиях.

– Мне порою кажется, что ты намеренно изводишь меня. Лишь бы сказать или сделать наперекор. И если в любой другой ситуации я готов терпеть твои выкрутасы, то в этой нет. Ты носишь моего ребёнка, второго шанса у меня может просто не быть. Если ты любишь меня, почему не хочешь пойти на уступку? Почему тебе важнее отстоять свои принципы? Разве я прошу так много?

– Уходи, Назар. Мы не договоримся, – Саша отвернулась от него. – Не сегодня точно. Я нажилась с тираном, находилась по его указке, натерпелась. И больше командиров в своей жизни не хочу.

– Ладно, Лейкина… завтра продолжим, – процедил он, стиснув зубы.

– Знаешь поговорку? Благими намерениями вымощена дорога в ад. Ты вынуждаешь меня нервничать, желая при этом добра. Это не та забота, которая мне нужна. Я хочу равных отношений, без «ты должна», «я сказал», «сделай так, сделай эдак».

– Дура ты, Саша, – он еле сдержался, чтобы не перевернуть, к чёртовой матери, стол.

– А ты патологический мерзавец, – она пожала плечами.

Через минуту Саша услышала пусть и не громкий, но хлопок дверью. Ушёл… Сопя, бурча, негодуя… Что он дальше будет делать – одному Богу известно. Лишь бы директора не отправился кошмарить. И так уже запугал бедолагу, тот ходит, в глаза не смотрит, здоровается едва ли не шёпотом, остальные мужчины в коллективе последовали его примеру. Единственный, кто наплевал на грозного хозяина села, – это глубоко женатый и пожилой учитель химии Аркадий Павлович Жмых. Вот он всегда открыт, весел, кокетлив, за что ему огромное спасибо.

– Когда же это всё прекратится, – Саша села за стол, схватилась за голову. – Господи, как я устала.

Когда с объёмом работы на сегодня было закончено, Саша взяла лист бумаги, провела по центру линию, разделив его напополам, и принялась писать «за» и «против» перемирия с Кольским. Надо было взвесить всё, подумать, принять решение.

Первым и единственным пунктом в графе «за» стала любовь к этому несносному человеку, всё остальное перекочевало в графу «против».

– И что с этим делать? – уставилась Саша на внушительный список.

К сожалению, Назар не исправится. Он такой, какой есть, и либо надо принять его со всеми недостатками, либо нет. Но она ждёт от него ребёнка, а значит, Кольский в любом случае будет принимать участие в их жизни.

– Ай, к чёрту, – она скомкала лист и выбросила в урну. Список Америку ей не открыл. И кому такой способ принятия решения вообще помогает?

Сейчас в Саше боролись две силы. Сила разума и сила чувств. Разум твердил одно, сердце совершенно другое. В столь нестабильном состоянии она и вернулась домой, где её ждала картина маслом: мама, орущая на детей за то, что те не хотят заниматься по скайпу с репетитором по английскому языку, а хотят играть.

– Что у вас происходит? – Саша повесила сумочку на вешалку.

– Ничего, – театрально мотнула головой Майя. – Два лоботряса не хотят учиться. Видимо, мне на роду написано мучиться то с лентяями, то с предателями.

– Можно не мучиться, – Саша выбралась из кроссовок. – Машка с Вовкой пойдут в школу и будут учиться как все, соответственно возрасту и способностям. Футбольная секция есть, иностранные языки тоже.

– Ещё скажи, что пойдут в твой класс, – фыркнула мама.

– А что тебя так смущает? Думаешь, я не справлюсь с твоими детьми?

– Что значит с моими? Ты вообще-то тоже моя дочь.

– Поэтому я и не понимаю твоего ярко выраженного пренебрежения.

– Нет никакого пренебрежения, просто ты скоро в декрет уйдешь, а значит, детей передадут другому педагогу, а это для них будет стрессом.

– Ах, вот оно что. Уже в курсе.

– Спасибо Кольскому. Ты-то решила своими проблемами не делиться с матерью.

– А беременность – это не проблема.

– Как раз проблема, дорогая моя. Ты ждешь ребёнка от очень богатого человека, будучи в статусе любовницы.

– Не всем так везёт с мужчинами и со статусами, как тебе, – кажется, это была последняя капля на сегодня.

– То, что ты выросла, не даёт тебе права хамить матери. Я приехала к тебе как к дочери, к родному человеку, но вижу, нам тут не рады, – Майя принялась часто-часто моргать от подкативших слез. – Значит, придётся искать другое место.

– Ищи, – произнесла спокойно Саша и направилась в сторону лестницы. – У меня нет ни сил, ни желания с тобой спорить.

– Вся в отца! – раздалось ей в спину. – Ему тоже всегда было на всех плевать!

– Ладно, – и Саша развернулась на пятках. Видит бог, она хотела избежать всего этого. – Давай так. Если ты хочешь жить здесь, на минуточку, в хорошем, ухоженном и развитом селе, если хочешь спать спокойно, зная, что никто не придёт и не выдворит тебя с детьми на улицу – без проблем, живи. Хочешь отдать Машку с Вовкой другой учительнице – отдавай. Условие будет только одно: не указывай мне, как жить. Если готова принять это условие, мой дом – твой дом. Если нет, то тут уж я ничем не могу помочь.

Майя что-то ещё говорила, но Саша уже ушла. Честно, она очень сочувствовала брату и сестре. С педантизмом матери, с её стремлением к идеалу жизнь окружающих её людей превращалась в каждодневный бег с препятствиями. Дети всего лишь дети, они хотят играть, экспериментировать, беситься, узнавать мир не из учебников. Лужа куда интересней и познавательней, когда в ней стоишь. Но Майе Леонидовне такой подход чужд.

Саша закрылась у себя в комнате и ещё около часа слушала причитания мамы, которая переместилась со своими недовольствами в детскую комнату, где благополучно продолжала отчитывать сына – «бездаря» и «лентяя». Если так продолжится дальше, придётся ночевать в школе. И что-то подсказывало, что это лишь начало. Теперь, расставшись с мужем и оставшись без денег, мама будет вымещать свой гнев на всех подряд.