Дом наполнился голосами. Вернулись старухи,зацокали когтями по лакированному полу возбужденные собаки. Принеслись Маня сБекасом и моментально затеяли свару у компьютера. В 20.00, с потрясающейточностью подъехал полковник. Он вытащил из багажника гигантский пакет.Александр Михайлович – мужчина старой закалки, поэтому в гости всегда являетсяс подарками, не забывая никого. Вот и сегодня собаки получили по резиновойкости, кошкам достались мячики с колокольчиками. Старухи заулыбались, видякоробочки конфет; Зайка поблагодарила за фарфоровую собачку, я нежноразглядывала новый детектив Рекса Стаута. Аркадия поджидала замшевая тряпочкадля полировки стекол «Мерседеса», даже молчаливый Гера стал обладателем новогогалстука.

– А где Маня? – осведомилсяприятель, вытаскивая огромный том «Инфекционные болезни собак».

– Тут! – завопила вбежавшая Манюня.

Следом тихим кошачьим шагом вошел Бекас.Полковник – отличный профессионал, и одного взгляда, брошенного на парня,оказалось достаточно, чтобы понять, кто он такой. Во всяком случае, руки емуприятель не подал, просто сухо поздоровался.

Ужин плавно потек к завершению. Откушавсырного пирога, мы оставили домашних в гостиной и пошли побродить по чудесноблагоухающему саду.

– Откуда взялся данный молодойчеловек? – резко спросил Александр Михайлович.

– Коля? Сын знакомых, живет здесьнеподалеку, дружит с Маней, – постаралась я изобразить откровенность.

– Ну, ну, – пробормотал полковник.

Я завела разговор сначала о собаках, потом облизнецах, затем плавно перешла к Максиму. Посетовала на то, что в камере унего больше ста человек, и наконец спросила:

– А девушку эту, Яну Соколову, нашли?

– Нет, – помотал головойполковник, – исчезла как дым. Взяла в университете академический отпуск идомой не вернулась. Объявили в розыск.

Тут в саду появился Кешка и, ухвативАлександра Михайловича за пуговицу, принялся выспрашивать у него про какие-тонепонятные «нарушения норм ведения следствия». Да, больше ничего не узнаю, зрятолько заставила Катерину прыгать у плиты вокруг сырного пирога.

Утро провела в полнейшей растерянности.Абсолютно ничего не понимаю и, кажется, уже начинаю верить, что Максим убийца.Да еще эта Яна! Ну как найти девчонку! Единственный путь – через Антона. Но незнаю ни адреса, ни телефона, а на диске с адресами такого нет. А естьтонюсенькая ниточка. Вчера он обронил, что учился в МАИ, вдруг правда? Хотя вотнасчет отца наврал. Я-то ведь точно знаю, что их с Вероникой отец умер. Нодругих концов нет, и я отправилась в МАИ.

– В каком году? – поинтересоваласьсекретарша, щелкая клавиатурой компьютера.

Интересный вопрос. Самый правильный ответ –«не знаю».

– Сколько ему лет, – не отставаладевочка, – сейчас вычислим.

– Около тридцати, наверное, не помню.

Девица принялась проглядывать списки. Черезполчаса пришлось констатировать, что среди выпускников авиационного институтанет ни одного Антона Михайловича Медведева. Правда, человек с таким именем ифамилией на самом деле учился тут, но был выгнан. Отчество у парня другое –Леонидович. В личном деле сохранился приказ об отчислении с формулировкой… заакадемическую неуспеваемость и поведение, порочащее звание студента МАИ. Тут жеобнаружился и адрес: Костомарова, д.12, кв.76. Наверное, не тот человек, нопроверить стоит.

Эта улица находится в самом центре, один ееконец упирается в Садовое кольцо. Дома тут старые, дворы тесные. Двенадцатый номерсостоял сплошь из коммунальных квартир. Довольно широкая лестница довела донужного места. На двери только один звонок, и открыла прехорошенькая малышкалет семи.

– Простите, Антон здесь живет?

– Не-а, – протянула девчонка. Голоссразу выдал в ней «дитя рабочих окраин». Из глубин квартиры неслась невероятнаяпо убожеству содержания и исполнения песня. «Ты моя, тра-ля-ля, а я твойой-ой», – надрывался певец. Но девочке нравилось, и она отбивала тактаккуратненькой босой ножкой.

– Медведевы тут живут?

– Кто?

– Антон.

– Какой Антон?

Босоножка повернула голову и крикнула вкоридор:

– Тетя Люда, Антона знаете?

Из-за какой-то двери донеслось еле внятноебурчание. Девочка вздохнула:

– Идите к ней в комнату, вроде помниттакого.

Я пошла по грязному коридору неожиданнобольшой квартиры.

Комната, где обитала дама, обладавшая нужнойинформацией, тоже оказалась большой, с двумя огромными окнами. Но они, несмотряна удушающую жару, были плотно закрыты, даже форточки не распахнуты. В углу –большая кровать с множеством подушек и одеял. Не сразу разглядела средипостельных принадлежностей маленькую востроносенькую женщину с нездоровымотечным лицом. Пахло в комнате ужасно, и я поняла, что больная парализована.

– Садитесь, – проговорилаженщина, – стул возьмите, не волнуйтесь, заразы нет, инсульт разбил, вотвосьмой год и лежу, гнию. Спасибо соседям, помогают, ухаживают, я им за этокомнату отписала. Умру – все хоромы их. А вы по какому вопросу?

– В этой квартире жил когда-то АнтонМедведев, вот ищу его следы.

– Из милиции? – неожиданно спросилаженщина.

– Нет, – решила я не пугатьее, – из адвокатской конторы. Его отец умер и оставил ему квартиру, дачу,машину и счет в банке. А исполнить завещание не можем, Медведева никак ненайдем. Вот запросили в паспортном столе место прописки, дали этот адрес!

– Леонид скончался, – протянулабольная, – с чего бы это вдруг Тоше богатство завещал?

– Почему нет, сын все-таки.

– Да он его никогда не видел, –вздохнула женщина, – деньги, правда, каждый месяц до восемнадцати летприсылал, честный оказался. Возьмите в буфете, на верхней полке, конверт, тамдокументы.

Я вытащила зеленую книжечку – «Свидетельство орождении». Медведев Антон Леонидович, мать – Цимпанелли Людмила Эрнестовна,отец – Леонид Сергеевич Медведев.

– Вы его мама?

Людмила кривовато улыбнулась.

– Когда-то была ею. Во всяком случае,рожая, думала, что произвела на свет сына, а оказалось, что чудовище. Да выгляньте, там в буфете альбомчик с фотографиями.