Он отвел взгляд и доел тост, запихивая в рот больше, чем помещалось, украдкой посматривая на Минни. Она сидела, сложив руки на коленях, и наблюдала за ним.

Дэниел снова отвел взгляд:

— Я подумал, что было бы здорово, если бы она переехала к нам жить.

Произнеся это, он понял, насколько это невозможно и глупо, но все равно повернулся посмотреть на ее реакцию.

— Денни, ты же знаешь, что этому не бывать, — очень тихо сказала она.

Он кивнул, чувствуя боль в задней стенке горла.

— Просто я знаю, что ей бы здесь понравилось. Ей нужно, чтобы о ней заботились, и я мог бы это делать.

Дэниел почувствовал вес ее руки на своей.

— Тебе нужно понять, что заботиться о матери не твоя работа. А моя работа — заботиться о тебе.

Дэниел кивнул. У него щипало в носу, и он знал, что расплачется, произнеси он еще хоть слово. Ему не хотелось причинять Минни боль. Он любил ее и хотел жить в ее доме. Но ему просто хотелось, чтобы она поняла, что его мать тоже должна жить с ними. Тогда все будет просто идеально.

— Я никуда не убегу, — выдавил он. — Мне просто хочется с ней поговорить, рассказать про ферму и все остальное.

Он потер левый глаз и повторил:

— Я просто хочу с ней поговорить.

— Понимаю, лапушка. Давай я побеседую с кем надо. Посмотрим, может, мне дадут телефонный номер или вроде того.

— Правда?

Он подался вперед, улыбаясь с облегчением, но Минни сидела нахмурившись. Она кивнула.

— Обещаешь? — спросил он.

— Я же сказала, что поговорю.

— Думаешь, тебе все откроют?

— Я могу только спросить.

Дэниел улыбнулся и уселся поглубже. Минни наводила порядок: убирала масло и джем и вытирала ту часть стола, на которой они ели, — остальная половина была завалена книгами, сухим печеньем и старыми газетами. Дэниел почувствовал, как внутри у него разлилось тепло, от желудка до ребер. Оно приподняло его, и он сел ровно, расправив плечи.

Позже, на той же неделе, Дэниел трусил домой через железнодорожную ветку «Денди». Он нашел консервную банку и вел ее, словно мяч, уже с четверть мили: школьный галстук ослаб, рубашка вылезла из брюк, сумка болталась на одном плече. Воздух был пронизан ароматом свежескошенной травы. Гоня банку вперед забрызганными грязью ботинками, Дэниел слышал собственное дыхание и чувствовал, как на висках выступают капельки пота. Ему нравилось упругое напряжение мышц и суставов и теплое солнце на руках и лице. Он решил, что счастлив, счастлив оттого, что находится здесь и бежит домой к Минни.

Домой. Он изо всех сил пнул банку, и та взлетела, прочертив засиявшую на солнце дугу по меньшей мере десять метров длиной, прежде чем бесшумно упасть в высокую траву. Домой. Дэниел нашел банку и пнул снова. Она полетела вверх, и он подождал, пока она упадет, чтобы поймать ее на край ботинка и отправить в новый полет, вниз с холма в сторону фермы и Минни, которая уже приготовила ему сэндвичи с банановым пюре.

Прежде всего ему нравилась ее предсказуемость. У нее был дар показывать ему свой мир и каждый день воссоздавать его заново. Все происходило именно так, как она обещала. Она сказала, что усыновит его, и усыновила. Когда судья просмотрел лежавшие перед ним документы, его аж перекосило от недоверия, и у Дэниела внутри все сжалось, но судья все равно решил дело в их пользу и вручил ему плюшевого мишку, сделав Дэниела сыном Минни, как та ему и обещала.

Теперь Дэниел смотрел на нее другими глазами. Он уже полюбил ее тяжелое, мягкое тело, но теперь у нее появилась новая власть. Он ей доверял. Минни умела добиваться того, чего хотела. Даже судьба Дэниела была в ее руках. Думая об этом, он представлял холку лающего Блица, зажатую у Минни в кулаке, когда она придерживала его, открывая дверь незнакомцам.

Дэниел перешел на шаг. Он запыхался и втянул в себя запах теплой летней травы. Небо было синим и таким безоблачным, что от зиявшей в вышине бесконечности у него закружилась голова.

Он уже давно слышал позади голоса и топот. Обернувшись через плечо, он увидел, что это были те же трое мальчишек, которые когда-то его задирали. Теперь он знал, как их зовут: Лиам, Питер и Мэтт. В школе они учились на класс старше его.

Мышцы Дэниела напряглись. Он шел, не подавая вида, что знает о приближении этой троицы, но, насколько мог, удлинил шаг, двигая в такт плечами. Он слышал разговор, хотя, по его подсчетам, мальчишки были в двадцати футах позади него. Они болтали о футболе, но потом вдруг замолчали, и Дэниел почувствовал, как волоски у него на затылке стали дыбом. Он попытался прислушаться.

— Денни, как там старая ведьма? — крикнул один из них. — Она научила тебя колдовать?

Голос приближался.

Дэниел старался их не замечать, чувствуя, как вниз по позвоночнику растекается напряжение. Он стиснул зубы и сжал кулаки.

— Жирная ведьма! Вот бы посмотреть, как она летает.

Бросив взгляд через плечо, Дэниел увидел, как один из мальчишек изображает полет на метле, окончившийся крушением в траву. Все трое сально загоготали. Они ржали во все горло, и в их недавно сломавшихся голосах дрожала издевка.

Дэниел круто развернулся к ним лицом. Пацаны тут же стали на изготовку, расставив ноги пошире и вытащив руки из карманов.

Повисла пауза, и Дэниел слышал только, как стучит у него в ушах.

— У тебя проблема? — заговорил Питер с кривой усмешкой, сощурив глаза и явно подзуживая Дэниела.

— Заткнись насчет нее, понял?

— Или ты… что?

— Задам тебе жару, усек?

— Ага, че, один справишься?

Все было как в прошлый раз. Дэниел атаковал того же пацана, ударив его головой в живот. У того по-прежнему было превосходство в весе. Дэниел почувствовал, как кулак противника заехал ему под ребра, и задохнулся от боли. Он слышал, как двое других подзуживают товарища, крича: «Наподдай ему, Пит, наподдай!»

Дэниел вспомнил, как дрался с материнским дружком, тем, кто поднял его с пола за волосы. Он почувствовал, как тело его пронзила ярость, быстро, ярко и остро. Этот толчок укрепил его и очистил. Он ударил Пита, свалив на землю, и принялся пинать по лицу, пока противник не отвернулся.

На Дэниела набросились двое оставшихся, но с него еще не сошло напряжение первой схватки, и их удары не причинили ему вреда. Он треснул Мэтта в нос и всем кулаком прочувствовал раздавшийся хруст, а потом пнул Лиама в пах.

Пошатываясь, Дэниел отошел в сторону. Кулак саднило — посмотрев вниз, он увидел порез на костяшке, но, дотронувшись до нее, понял, что это всего лишь кровь Мэтта. Он развернулся так круто, что рельсы «Денди» мелькнули перед глазами, и снова стал к противникам лицом.

— Вякнете про нее еще хоть раз, вы — трупы.