Если ребенок не знает, что такое нормальная семья, то он чувствует себя неполноценным, ненужным, возможно, даже плохим. И мы, взрослые, способны изменить детский взгляд на мир, показать, что, помимо несчастий и одиночества, в жизни существует бескорыстная любовь, забота о ближних и теплота, которой нужно делиться. Я точно знала, что вернусь сюда еще не раз, потому что частичка моего сердца осталась в этих искренних глазах, которые смотрели нам вслед с надеждой и верили, что к ним обязательно приедут снова и они, пусть даже на несколько часов, смогут почувствовать себя нужными и особенными.

Вечером меня сморило сразу после ужина – слишком давно у меня не было таких насыщенных дней. Засыпая, я чувствовала себя уставшей, но счастливой, и была безгранично благодарна психологу за то, что посоветовал мне попробовать себя в волонтерстве. Впервые за много недель я снова могла дышать полной грудью.

Утром я чувствовала себя так, словно со мной случилась внутренняя перезагрузка – полугодовой ком в груди растаял без следа. За пару часов я переделала все домашние дела, которые откладывала долгое время. Меня словно подключили к бесперебойному источнику питания. С души упал тот тяжкий груз, с которым я привыкла просыпаться.

Воспоминания о прошедшей поездке вызывали улыбку и дарили чувство умиротворения.

Тем же днем я решилась разобрать вещи в бабушкиной комнате. Воодушевившись своим эмоциональным подъемом, я чувствовала внутри стремление идти дальше, хоть это и вызывало страх.

– Ты уверена в принятом решении? – недоверчиво спросила Кира, переступая порог моей квартиры.

– Да, я должна помочь себе выбраться! Психолог считает, что этот шаг сыграет мне на пользу. Мне нужно начать избавляться от бабушкиных вещей. Каждый раз, когда я их вижу, сердце будто проваливается в пропасть.

– Хорошо, тогда приступим. Если что-то пойдет не так, сразу дай знать, договорились?

Я молча кивнула, и мы занялись процессом. Начать я решила с комода. Чего там только не было! В мусорные пакеты безжалостно летели старые блокноты, ненужные книги, медицинские заключения, мои школьные тетради и куча другого хлама. Кира тем временем разбирала шкаф с бабулиной одеждой, и я старалась абстрагироваться от того, что происходило за моей спиной.

Предварительно осмотрев содержимое полок, я оставила себе несколько кофт, которые бабушка особенно любила, – чтобы надевать их, когда мне станет нестерпимо ее не хватать. Сказать, что это далось мне нелегко, – значит промолчать. Разбирая вещи бабушки, я возвращалась к детским воспоминаниям, которые теперь навсегда остались для меня в прошлом. На душе скребли кошки, каждый раз хотелось сдаться, но я понимала, что никто, кроме меня самой, не вырвет меня из этого капкана. От всех прочих предметов одежды следовало обязательно избавиться – так советовал психолог. Эти вещи уже никто никогда не наденет, они будут только бередить мою рану.

Спустя пять часов работы мы вынесли на помойку двенадцать мусорных мешков и сделали заслуженный перерыв, заказав на обед пиццу.

Во второй половине дня я разбирала балкон, без раздумий выкидывая старые кастрюли, банки и коробки с обувью, о которой все уже давно забыли. Когда основная работа была сделана и я оглядела помещение, которое выглядело уже совсем иначе, то почувствовала себя легче. И пусть мне предстояло еще заняться косметическим ремонтом и избавиться от кровати, я чувствовала гордость за то, что смогла сделать первый шаг на пути к полному исцелению.

* * *

Через несколько дней, в пятницу вечером, меня пригласили на день рождения бывшей коллеги. Первой реакцией было отказаться, сославшись на занятость, но, подумав над предложением Марины, я спросила себя: «А почему нет? Сколько можно бегать от прошлого?»

С прежней работы я скучала по многим. С некоторыми мы даже поддерживали теплые отношения, и мне их действительно не хватало. Поэтому я решила, что настала пора вылезти из своего укрытия. При увольнении я бежала из офиса, как крыса с корабля, и теперь пришло время встретиться с людьми, которые остались для меня в прошлой жизни. Я уже не боялась увидеть тех, с кем придется говорить о причинах моего ухода. Я чувствовала в себе внутреннюю силу и спокойствие.

Первым, кого я увидела на вечеринке, стал, по закону подлости, именно Никита (хотя я всегда знала, что однажды мы должны будем увидеться). Сейчас я стояла рядом с мужчиной, которого когда-то любила больше жизни, и понимала, что чувства угасли. Никита пришел вместе с Юлей, как я и ожидала. Она смотрела на меня как на врага и заметно нервничала, но при взгляде на эту парочку я не ощутила ровным счетом ничего – коротко поздоровалась и прошла мимо.

Я видела в Юле себя некоторое время назад: плохо скрываемая ревность, нервозность, желание казаться веселой и легкой, в то время как взгляд выдает истинное состояние. Злилась ли я на нее? Нет. Скорее, это было сочувствие. Я на своем примере ощутила всю «прелесть» роли любовницы и никому не желала этой участи. К Никите я теперь испытывала лишь одно чувство – равнодушие. Я не собиралась следить за его личной жизнью и не хотела, чтобы он присутствовал в моей, ни в каком качестве. И еще: я была ему благодарна, как бы дико это ни звучало.

Какой я стала без него? – Уверенной в себе, спокойной и раскованной.

Эта новая Алиса нравилась мне гораздо больше прежней.

Когда мы влюбляемся, то порой теряем разум: становимся нелепыми, капризными, ревнивыми и обидчивыми. Пытаемся рассмотреть взаимность в поведении объекта обожания. Фантазируем и додумываем то, чего нет. Мучаемся от неуверенности в себе и завтрашнем дне. Ведем себя странно, иногда безрассудно. Мы цепляемся к словам, помним каждое ненаписанное сообщение и знаем наизусть список девушек в его социальных сетях. Когда нет уверенности в чувствах мужчины, женщина становится нервной и истеричной. Нам нужна определенность, и это факт. Дайте нам уверенность в том, что нас любят, и мы откроемся совсем с другой стороны!

Когда ставишь мужчину во главу собственной жизни, все заканчивается плачевно. Это аксиома. В моем случае эйфория и мимолетное счастье сменились морем слез и проблемами с самооценкой. А мечты о вечной любви обернулись разбитым сердцем и ненавистью к мужчинам.

Теперь я благодарила Бога за то, что в один прекрасный день он дал мне сил положить этому конец, чтобы не сойти с ума. Я больше не могла чувствовать себя ненужной и нелюбимой. Не могла быть дешевой куклой. Не могла позволять играть с моими чувствами и делать из меня безвольную марионетку. Ведь чем настойчивее я шла наперекор своим принципам,