Этот ублюдок завалил охранника и второго покалечил. Иван сказал, он не уходил, выжидал момент, сука!

– Он перебьет всех по одному, – закончила Жанна. – Вам лучше меня отпустить.

Глава 47

– Ты думала, я испугаюсь? – бросил Эмиль. – Пусть сам приходит, если ты ему нужна.

Он вновь говорил с охраной и ходил по спальне за моей спиной. Тень переползала с меня на Жанну, напоминая, что мы всегда в тени мужчин. Но эта сучка оказалась проворной: за свои обиды стравила сильнейших. Самодовольную улыбку хотелось стереть с ее лица кулаком. Я бы посочувствовала ее истории любви, если бы не одно но…

– Зачем ты прислала фотографии?

Она знала, что шлет снимки беременной. Я могла потерять ребенка – и едва не потеряла. От человеческой подлости свербело в груди. Я спросила тихо, словно это только женский разговор, и она так же тихо ответила:

– Потому что всех, кто пытается мной помыкать, я ставлю на место.

Эмиль резко обернулся, выбрасывая руку – услышал, что сказала. Сверкнув улыбкой, Жанна повалилась на кровать, чтобы уйти от удара. Мой муж схватил ее за пышные кудри и силой запрокинул голову.

– Говори… ты сделала монтаж? Подделала снимки?

– Да…

– Громче!

– Да! – выкрикнула Жанна, пытаясь высвободить волосы.

– Брось ее, – поморщилась я. – Противно.

Я отвернулась, глядя в пустоту. Наткнулась на внимательный взгляд Андрея. Не люблю трясти своим грязным бельем у всех на виду. Лицо горело. Я так и не сняла шубу, просто расстегнула… Быстрым шагом вышла из спальни, по дороге сбросив соболей, уединилась на кухне и умылась ледяной водой, чтобы сбить лихорадку.

Жанне конец. Лично об этом позабочусь. Никаких чувств эти мысли не вызвали, кроме злой, раздражающей усталости.

– Дина, тебе плохо?

Со спины подошел Эмиль, краем глаза заметила, что в кухню вошел и Андрей, но не обернулась. Упрямо умылась еще раз и закрыла глаза, ощущая, как приятно по коже скользят капли прохладной воды.

– Я не уверен, что ее стоит отдавать старику, – вдруг сказал Эмиль.

– Согласен. Нельзя отдавать, – сказал Андрей. – Получите нового врага. Саша к ней привязан. Он вас убьет... Сбежал он, чтобы иметь свободу маневра. Где он мы не знаем, а вот он знает все. Пойду тряпку намочу…

Мойку я заблокировала, так что Андрей поплелся в ванную. Я видела, как его бьет дрожь от боли и понимала, что он ничем не поможет. Ему нужен врач. Я непроизвольно взглянула на покалеченную руку.

– А ты как хочешь поступить? – Эмиль подошел ближе. – Выбери сама, что с ней делать. Я поддержу любое решение.

Жаль, что взаимопонимание к нам приходит лишь в такие моменты. Когда я обернулась, Эмиль смотрел в сторону. Плохой свет бросал на лицо грязные тени. Голос был монотонным, без эмоций. Обещал мне месть и теперь преподносит на блюдечке свой дар. А мы должны о сыне думать!

– Я не знаю, что делать, – я расплакалась, не выдержав напряжения. – Это тупик!

Я перестала видеть выход. По глазам мужа видела, что и он тоже. Куда ни кинь – нет этого выхода, врагов становится только больше. Как ни бейся в сетке – только сильней запутываешься.

– Иди сюда, – прошептал он, привлекая меня к груди, и уткнулся в макушку. Влажное дыхание щекотало голову, я без труда представила, как он дышит ртом, зажмурившись. – Я это заварил, я и разгребу... Не плачь, родная.

Какой ласковый шепот… Раньше, когда он называл меня родной, я всегда чувствовала себя лучше. Как будто есть семья, есть на кого положиться. Капелька облегчения. Крошечная. Необходимая. Всегда легче, когда тебя обнимут – хоть на секунду, но легче… Я высвободилась, утирая слезы, когда вернулся Андрей.

– Надо сваливать, – голос стал ниже и каким-то надломленным, может быть, боль усилилась. Рука сильно отекла, несмотря на холод. – Сашка может вернуться.

– Не надо никуда сваливать. Принеси ее телефон! – крикнул он охраннику, а когда тот принес модную трубку, набрал единственный в списке номер. – Александр? Не трогай моих людей. Ты знаешь, что отец объявил за тебя кровную месть? Я не хочу отдавать твою жену старику… Скажи, чего ты хочешь, а? Скажи… Ты должен понять… дети важнее ее, тебя… даже меня, понимаешь? Важнее всего. Мы еще можем договориться. Так чего ты хочешь, Бестужев? Я готов на твои условия, если ты пойдешь на мои.

У Эмиля был искренний, но очень уставший голос живого мертвеца. Чтобы мы слышали Бестужева, он включил громкую связь. Долгое молчание. Тот прикидывал, что от него хотят. Они не доверяли друг другу и, как опытные хищники, знали: один неверный шаг и следующая ошибка станет роковой.

– Какие условия? – наконец спросил он.

– Поможешь собрать их здесь. Своего отца и Ахмеда.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы мою семью оставили в покое. Сообщишь отцу, что жив. Все вместе мы сядем за стол переговоров и решим конфликт мирным путем. Разделим зону влияния, я возмещу убытки. Мне они не поверят, а тебе – да. Выступи посредником. Взамен я отпущу твою жену.

Молчание вынудило Эмиля продолжить:

– Мне терять нечего и торговаться не буду. Пристрелю ее.

От волнения я взяла Эмиля за запястье, смяв рукав. Я как будто хотела заставить его взять слова обратно. Бестужев молчал – ни угроз, ни обещаний. Только тяжелое, неприятное молчание.

– Знаю, ты не хочешь раскрываться, что жив. Зато твоя жена выживет. Все, что я прошу, поговорить с отцом и организовать сходку.

– Это время, – наконец сказал Бестужев. – Они не согласятся, если не будут уверены в безопасности. Придется утрясать детали.

– Я компенсирую неудобства. А пока твоя жена побудет у нас. С ней будут хорошо обращаться. Договоришься, туда я ее и приведу. А не захочешь, отдам твоему отцу и тебе все равно придется вскрыться.

– Шантаж? Я перезвоню, – Бестужев без перехода бросил трубку.

– Эмиль, я не понял… Ты чего добиваешься, завалить их? – кивнул Андрей и приподнял раненую руку. – Как в прошлый раз я не помогу… Они не пойдут на это! Сашка на это не пойдет!

– Пойдут, – усмехнулся он. – Ахмед получил оружие, Бестужев живого сына. Воронцов мертв. Я откуплюсь деньгами за неудобства и уступлю оружейный бизнес. Если не дураки, они за