– Что ты наделала? Что же ты наделала? – бормочет он слезливым голосом.

Лео же опускается на край кровати рядом со мной и, бросив короткий взгляд на Галатею, испытующе смотрит на меня.

– Что здесь происходит?

Я рассказываю ему, как вернувшись вчера домой, узнала о состоянии Галатеи, и на его лице отражается беспокойство, когда он кладет руку ей на лоб.

– У нее все еще лихорадка, – произносит он, нахмурившись, а затем поднимается. – Пойдем со мной!

– Куда?

– Я отведу тебя в постель, ты совершенно выбилась из сил. – Я упрямо качаю головой.

– Нет, я поклялась оставаться с ней до тех пор, пока ей не станет лучше.

Лео наклоняется ко мне, опираясь обеими руками на подлокотники кресла.

– Тебе нужен сон, miccina. Я отведу тебя в постель, и клянусь, что сменю тебя на посту и останусь у кровати Галатеи до тех пор, пока ты не отдохнешь.

Его взгляд и пронзительная мягкость голоса завораживают меня. Видимо, он догадался, что этим манипулировать гораздо проще, чем строгостью. Лучше для него, но хуже для меня. Вопреки своим намерениям, я позволяю ему помочь мне подняться и вывести из покоев Галатеи. Серена, зевая, следует за нами, но на лестничной клетке наши пути расходятся, и она сворачивает в сторону своей комнаты в задней части дома.

– Ты уже второй раз укладываешь меня в постель, будто я ребенок, – сонно подмечаю я, засыпая на ходу.

– Я начинаю получать от этого удовольствие. Ты такая послушная, когда устаешь, совсем не упрямишься.

– Пф-ф, – пренебрежительно бормочу я.

Когда мы добираемся до моей комнаты, Лео удивленно вздыхает при виде жуткого беспорядка на кровати. Точно, я же достала все из своей аптечки в поисках лекарств и во всей этой суете совсем забыла прибраться.

– Раздевайся, пока я навожу порядок, – наставляет Лео, и я невольно улыбаюсь, слыша в его словах властные нотки.

– Я дала Галатее обезболивающее и антибиотики, которые ты мне упаковал, – сообщаю я, стягивая через голову свободное льняное платье.

Лео бросает на меня взгляд через плечо, продолжая запихивать колбочки и тюбики обратно в сумочку.

– Очень благородно. Вообще-то они предназначались тебе на крайний случай.

– Это была чрезвычайная ситуация! Я же не могу позволить Галатее умереть от лихорадки, имея возможность ее вылечить.

Лео защелкивает застежку на сумочке и подходит ко мне.

– Ты ведь знаешь, что я беспокоюсь о тебе?

Я только и могу, что кивать… Это признание – одно из тех, что я так жажду от него услышать.

– Для тех, кто тебе дорог, ты сделаешь все, что угодно, не так ли? Надеюсь, Галатея поймет это быстрее, чем я.

* * *

Несмотря на то что я твердо намеревалась немного подремать, а потом встать, чтобы дать Галатее еще болеутоляющего, я засыпаю как убитая и просыпаюсь только поздним утром, чувствуя себя абсолютно разбитой. После того как я полночи провела, съежившись на стуле, моя шея болит, и каждый мускул в теле протестует, когда я пытаюсь подняться с постели. Я как раз протягиваю руки, когда дверь открывается и входит служанка.

– Ах, хорошо, что вы проснулись! – радостно говорит она, внося в комнату дымящийся кувшин воды. – Я немедленно сообщу об этом!

И она исчезает из комнаты так же быстро, как появилась, я даже не успеваю спросить ее о состоянии Галатеи. Пожав плечами, я решаю умыться теплой водой, раз уж мне ее принесли. Наверняка, если бы Галатее стало хуже, меня бы разбудили… О более трагичном я не хочу даже думать.

Я устраиваю жуткий беспорядок, плескаясь в воде и мечтая снова оказаться в теплом бассейне. На самом деле было бы неплохо помыть голову, но мне остается только обсыхать, заранее смирившись с гнездом на голове. Я спонтанно выбираю нежно-салатовое платье, расшитое веточками и крохотными птичками, из-за которых я невольно расплываюсь в улыбке. Шнуровка у лифа спереди, и я как раз борюсь с петельками на рукавах, когда в дверях появляется Лео с подносом. Он выглядит усталым и помятым, но сам расплывается в улыбке, наблюдая за тем, как я воюю с платьем.

– Нужна помощь?

Я только с облегчением киваю, когда он опускает поднос и парой аккуратных движений завязывает шнуровку на рукавах платья.

– При всем моем восхищении нынешней модой, в следующий раз я хочу отправиться в то время, когда одежду можно надеть самостоятельно, – фыркаю я, разглаживая ткань на бедрах. – Как там Галатея?

Лео опускается на мою незаправленную кровать.

– Я бы сказал, что ей уже лучше. Я продолжил давать ей болеутоляющее и час назад снова дал антибиотики, ты тогда еще спала как убитая.

– Думаешь, она справится? – тихо спрашиваю я.

– Скорее всего, о ней ведь так заботятся. Этот парень, Томмазо, ни на секунду не отходил от нее с тех пор, как мы пришли. Да и ее девушки постоянно рядом. Ей всего лишь нужно пару дней поспать и попить антибиотики, чтобы они подействовали.

Я киваю, снова чувствуя себя измученной, несмотря на то что отлично выспалась. Я не голодна, но когда заглядываю под ткань, которой накрыт поднос, вижу: хлеб, ветчина, сыр, яйца вкрутую… Мой рот наполняется слюной от этого зрелища, и я в срочном порядке устраиваюсь вместе с подносом за столиком у окна.

– Фы хофефь фто-нибуфь? – с полным ртом спрашиваю я Лео, втайне надеясь, что он откажется. Тут, конечно, столько еды, что хватило бы нам обоим, но с моим аппетитом кажется, словно я могла бы съесть целую тележку.

Он качает головой, прикрыв глаза.

– Уже немного перехватил на кухне.

Джекпот!

Оголодавшая, я наслаждаюсь своим поздним завтраком, пока не чувствую себя сытой и расслабленной. Наконец-то мне гораздо лучше, по крайней мере прекратилась дрожь, и я больше не истощена. От Лео на кровати доносится тихий храп, и я решаю позволить себе еще пару мгновений отдыха, но мои мысли никак не желают останавливаться. За последние несколько часов лихорадка Галатеи стала центром моего внимания, временно отодвинув все остальные заботы на второй план. Однако они по-прежнему есть и только и ждут, чтобы снова вырваться наружу. Сегодня одиннадцатый день срока, который назначил Люций. Прошло одиннадцать дней с тех пор, как Чезаре Борджиа был похищен, а мне остается только надеяться, что он в порядке и Люций не причинил ему вреда. Что у меня еще достаточно времени, чтобы выполнить условия этого шантажа.

Дверь в мою комнату распахивается, вырывая меня из омута мыслей. Лео просыпается и беспокойно садится на кровати. Мы оба наблюдаем, как Анджело, похожий на огромную птицу из-за стопки свитков в руках, запыхавшись, вваливается в комнату, принимаясь раскладывать документы на столе с восторженным сиянием на лице, сметая при этом на пол корочки хлеба и яичную скорлупу, оставшиеся от моего завтрака.