Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце мая у Жеки закончилась практика. Из неё он вынес основное — быть простым рабочим в СССР нет никакого резона. Это не давало абсолютно никаких преимуществ. Мизерная зарплата, которой не хватает даже на самое необходимое, плохие бытовые условия, тяжёлый труд с пренебрежениями техникой безопасности. Кроме того, труд из-за повального пьянства рабочих, незаинтересованных в результатах своего труда, был крайне неэффективен. Да и сама фабрика выпускала в большинстве товар, который покупали лишь по причине отсутствия другого. При этом она всегда выполняла, и перевыполняла план. Правда, жители города не видели продукцию фабрики даже в фирменном магазине. Он весь отправлялся в другие регионы, а чаще всего, в союзные и автономные республики. Взамен рабочие фабрики не получали ничего. Лишь бумажные деньги, не подкреплённые ничем. Купить на советские рубли было не чего. Несмотря на низкую государственную цену, в магазинах не было ничего.
Однако в пояснительной записке к отчёту о практике Жека написал, что кондитерская фабрика является образцовым предприятием с высокой культурой производства, давними трудовыми традициями, и находится на острие перестройки. Иначе было нельзя — практику бы не засчитали.
Механик под влиянием директора написал Жеке хорошую характеристику. Соловьёв Евгений, член ВЛКСМ с 1990 года, слесарь 3 разряда, в ходе работы показал дисциплинированность, трудолюбие, и высокие производственные показатели.
— Молодец! — директор фабрики пожал руку, когда Жека пришёл подписывать характеристику. — Побольше бы нам таких Жень. Глядишь, и перестройка бы побыстрее завертелась.
После практики были экзамены, и готовиться пришлось к ним основательно. Но всё-таки к началу июня отстрелялся. Опять на одни четвёрки, что Жеку всегда вполне устраивало. Лезь в отличники — напрасная потеря времени, да и внимания к ним намного больше, чем к скромному хорошисту. Сейчас у Жеки уже были деньги, и он, в принципе, мог заплатить за экзамены по пятихатке, и не париться, но так как с самых первых дней учёбы, привык всё делать сам, то решил не прерывать эту привычку и сейчас.
Как сдавала экзамены Сахариха, Жека не знал. Но когда встретились через недельку разлуки, потраченной на учёбу, показала обе пятерни. Она закончила неполную среднюю школу на одни пятёрки, и перешла в 9 класс.
Глава 25. Со Светкой на дачу
Летом батя заявил, что работы на дедовом участке много, и надо бы Жеке принять в ней самое активное участие. Для дачи дом ещё нормальный, а вот пристройки никуда не годились. Баня почти совсем завалилась. Пол прогнил, стены повело, печка развалилась. Проще было снести и построить новую. Жека смотрел на дверь высотой в полтора метра, и дивился — как в такую можно пролезть. Баня точно вся шла на слом, а потом на дрова. Свинарник, торчащий почти посредине участка, тоже оказался не нужен. Углярку и дровяник надо было переделать. Туалет покосился, колонка плохо качала. Изгородь полузавалилась. Но самое главное, погреб. Он тоже начал заваливаться, так как был обычный, земляной, и брёвна перекрытий, также как и доски стен, стали гнить и проваливаться. Пользоваться им было небезопасно, и требовался новый. Дед, когда был жив, на своё хозяйство или не обращал внимание, или руководствовался принципом — сойдёт и так. Работы предстояло очень и очень много. Но если отцу она была в радость, то Жеке нафиг не встала. Ему надо было решать дела в городе. Да и привык он к городской суете и шуму.
Правда, был ещё Серёга, и он-то, пойдя на каникулы, вдруг проникся, и стал часто ездить в деревню. Помогал бате, копал грядки, помогал садить, таскать воду, колоть дрова. Решил он идти в металлургический техникум в прокатчики. Специальность как раз для промышленного сибирского города. Восемь классов школы закончил так себе, но в металлургический и конкурса-то никакого не было, и поступил легко.
В конце мая Жека стал совершеннолетним. И прошло это событие, не затронув никого. Праздники Жека не любил, так же как и привлекать к себе лишнее внимание, поэтому проставился пацанам и всё. Сахарика собственноручно испекла тортик, и вручила Жеке прямо у его подъезда, подойдя на пятак в домашнем халатике.
Жека тоже ездил в деревню, а теперь уже и на дачу. И даже с Сахарихой. Однако с ней ездить... Сахариха, чуть повзрослев, утратила стыд совсем. Или это была такая форма подросткового бунта? Лифчик она летом категорически не признавала. При этом одеваясь в платьишки и сарафаны, которые годились разве что для подиума, а не для реальной жизни, в которой есть всякие озабоченные маньяки и извращенцы. Да и просто голодные до полуобнаженного тела мужики. Или завистники и завистницы.
Как-то выдался денёк, что на дачу ехать не получилось ни у кого из родителей. Брат тоже занят. И Жека решил поехать, поковыряться на природе, но тут же решил, почему бы не взять Сахариху. Та была в полном восторге — давно уже никуда не выбиралась, а лето опьяняло и манило. Манило всем — солнцем, теплом, громкой романтичной диско-музыкой почти из каждого окна.
Сначала надо было доехать до вокзала, зайти там в коммерческий, купить сигарет, что-нибудь из выпивки, газировки, и самое главное, пожрать — в деревне есть было абсолютно нечего. Ездили туда ещё эпизодически, и постоянно пищу не варили, даже холодильник не был включён.
Договорились со Светкой встретиться в 9 утра, и Жека уже две сигареты выкурил у её подъезда, пока она не соизволила выйти. На асфальте стоял мафон, громко изрыгая Технологию. Когда Сахариха вышла, Жека чуть не офигел. Сам он одел варёнки-пирамиды и белую рубаху с коротким рукавом. На ногах адики. Спортивная сумка через плечо. Просто, модно, но в то же врем и обычно — так мог одеваться и шахтёр, и бандит, и директор шахты. Сахариха вышла, и по её виду сразу можно было понять, что перед вами элита, плюющая на запреты, и на осуждение окружающих.
На ней была широкая соломенная шляпа. Да, да... Из тех, которые показывают только в кино, и которые носят только жёны и любовницы миллиардеров. Ну сами посудите — куда в СССР можно пойти в такой шляпе? В переполненный автобус
